— Почему — не помню? — юная жрица, забывшись, пожала плечами и сразу поморщилась. — Ой!.. Помню. Я стояла, я проповедовала, я рассказывала про Фериссию — про то, как у нас хорошо, про друидов, про праздники, про знамения, про лесную еду, про милость леса, про обычаи, про правила... Я рассказывала — и потом вдруг ощутила Мелиссу — Мелисса была рядом со мной, хотя я её и не видела, а только почувствовала, но с Мелиссой всегда так — сперва чувствуешь, а потом только видишь, потому что она не всегда хочет показываться. Потом я посмотрела вокруг — и вдруг стало больно, так больно, что я даже упала. А потом меня будят и говорят: ты преступница, что ты сделала? А я не преступница, и ничего такого я не сделала — я просто несла людям слово Фериссии!..
— О чём они ещё спрашивали? — покосившись на стражника, спросил я.
— Обо всём, — друидка наморщила лобик, припоминая. — О том, кто я такая, и откуда иду, и как мы с тобой познакомились, и что было в том городе...
— И ты им рассказала? — упавшим голосом спросил я.
— Ну, конечно! — Димеона даже засмеялась своим звонким смехом. — О том, как я проповедовала там на площади и потом в странном доме, и как мы с тобой дрались с плохими людьми, и как мы потом убежали...
Наш надсмотрщик одобрительно хмыкнул — поворот сюжета звучал интригующе.
— Димеона... — простонал я. — Но зачем ты всё это им рассказала?..
Дитя леса взглянуло на меня с недоумением:
— Но они же спросили!
Тюремщик был явно не против узнать подробности, но тут, на счастье, случился ужин, совпавший со сменой караула, и наша беседа естественным образом прервалась. Позже, когда мы уже готовились отойти ко сну, я попытался воззвать к здравому смыслу друидки ещё раз.
— Димеона! — окликнул я тихо.
— А?
— Но зачем ты им рассказала про тех плохих людей, что мы встретили?
— Они спросили.
— Димеона, — я старался говорить так, чтобы мой голос звучал как можно весомее. — Мы с тобой убежали от тех плохих людей, верно ведь? И те люди, которые тебя спрашивали, тоже были плохие — они тебя заперли, понимаешь?
— Угу.
— Но ведь ты не хочешь, чтобы они рассказали тем плохим людям о том, где нас искать? Ведь они могут оказаться знакомы, и тогда нам с тобой будет очень нехорошо.
— Они не расскажут, — сказала лесная нимфа с такой интонацией, словно бы говорила с неразумным ребёнком. — Не бойся, плохие люди не узнают, где мы.
— Что? Но... Почему?
— Им не расскажут, — с нажимом повторила друидка. — Не бойся: я попросила, чтобы им не рассказывали. Мне обещали.
Я беспомощно вытянулся на тюремном полу, положив руки под голову, и умолк. Спорить мне не хотелось, думать — тем более. Быть волшебником не хотелось тоже. Хотелось закрыть глаза и забыться тем же радужным сном, что и Димеона.
***
— Даффи Оулдсен, на выход!
Когда на следующее утро меня ввели для допроса в кабинет к Зувру, за широким столом, кроме самого начальника, уже сидели мой давний знакомый Ларри Гнутт и высокая дама в белом. Офицеры о чём-то переговаривались. На незнакомке был строгий брючный костюм без знаков отличия и шляпа с вуалью столь плотной, что за ней не было видно лица. Леди сидела, положив ногу на ногу, и пускала в окно кольца дыма. В длинных пальцах покачивался мундштук с тлеющей сигаретой. Я понятия не имел, кто она такая, и мог только гадать, в какие ещё неведомые мне неприятности мы успели ввязаться.
Стражники, что ввели меня в помещение, указали мне на неудобный стул, а сами вытянулись справа и слева наподобие караула. Я сел. Командир Зувр поднял на меня взгляд и ударил в ладоши:
— А вот и наш первый подозреваемый! Господин Гнутт, вы узнаёте этого человека?
— Естественно, — Ларри кивнул с выражением маленького человека, которому выдалась возможность совершить хорошую пакость. — Это так называемый Даффи Оулдсен — один из тех двух негодяев, что устроили погром в моём городе два дня назад.
— Вот как? — командир повернулся ко мне. — Господин Оулдсен, а вы узнаёте этого человека?
— Естественно, — сказал я, зачем-то копируя интонацию офицера. — Это господин Ларри Гнутт, он следит за порядком в городе Вебезеккеле — он мне сам так сказал.
— Вот как? — Зувр склонил голову на бок. — Значит, вы подтверждаете?..
— Что?
— Обвинения в нарушении общественного порядка в означенном городе.
— Нет, — сказал я.
— Вот как?
— Если вы имеете в виду драку, то её начал не я. Я участвовал только вынужденно, чтобы защитить проповедницу Димеону Миянскую от посягательств распоясавшихся хулиганов.