— Последний вопрос, — сказал я, тщательно выговаривая слова. — Всё-таки, что я должен делать?
— Создайте себе персонажа. Посмотрите на мир. Встретьте свою подопечную и обеспечьте её безопасность. Это единственная Ваша цель. По прогнозу, который нам дали, — будут серьёзные неприятности, так что не удивляйтесь. И не забывайте, что Вы в Сказке инкогнито: магию применять разрешаю только в крайнем случае, если, конечно, у Вас не персонаж-маг.
— Самый последний вопрос, — вздохнул я. — Почему всё же я?
Аполлон Артамонович медлил с ответом. Он встал, подошёл к окну и какое-то время глядел в него, не отрываясь. Я ждал.
— У Вас... Подходящие психотипы, — наконец, сказал он, не оборачиваясь. — По прогнозу Вы справитесь, но я Вам этого не говорил.
***
С отчётом я разделался быстро: когда основная мысль текста сводится к фразе «Нас били, поэтому мы старались лежать тихо-тихо», нет особой нужды вдаваться в подробности. Конечно, если вдруг кому-то из разбойников придёт в голову распыляться и бить себя пяткой в грудь, описывая свои якобы подвиги, и этот отчёт, как бывает, направят ко мне за подтверждением, я с радостью подмахну эту филькину грамоту, вот только ради такой чести меня, скорее всего, придётся ещё поймать где-то в недрах фэнтези-сектора.
Я ещё раз пробежался глазами по тексту — похоже, всё чисто. Я выдвинул ящик стола и бережно извлёк на свет божий большую металлическую печать с вензелями — предмет магического обихода, к которому я привязался, пожалуй, покрепче, чем к табельной палочке. Старательно подышав на подушечку, я вдавил штамп в бумагу и лишь тогда поднял взгляд — в дверях стояла высокая девушка с длинной тёмной косой и смотрела на меня пристально, сложив на груди руки. Встретившись со мной взглядом, она улыбнулась.
— Привет, Василиса, — поздоровался я, аккуратно отрывая печать от бумаги и придирчиво осматривая оттиск на предмет подтёков — вензель вышел почти идеально, и лишь один угол получился бледней остальных. — Чего молчишь?
— Да не хотелось тебя отвлекать, — Василиса прошла к столу и оперлась бедром о край шкафа — тот жалобно скрипнул. — Ты так увлечённо работал, аж язык высунул.
— Что, правда? — спросил я, убирая печать.
— Говорят, тебя амазонки побили, — хихикнув, поведала Василиса, и по тому, как вспыхнули её щёки и дёрнулись пальцы, мне почему-то сразу подумалось, что она уже жалеет, что её не было рядом, вот только насчёт стороны конфликта, которую бы она приняла, меня мучили определённые подозрения.
— Врут, — я повернул листок так, чтоб она не могла прочитать, что в нём написано, в то же время стараясь не мять бумагу и дать чернилам полностью высохнуть. — Мы всех порвали!
— Ну-ну, — Василиса наконец оставила попытки вывернуть голову так, чтоб разглядеть написанное, и уставилась на меня. — И что, Артамон теперь собирается ворошить их гнездо?
— Ну, ты же знаешь шефа! Когда доходит до дела, он превращается в тигра и не успокаивается, пока хоть одна воинствующая феминистка остаётся на сказочной территории.
— Ну-ну, — девушка смотрела на меня, прищурясь. — А ты, говорят, от нас уезжаешь?
— Уже говорят? — я поднял брови, старательно копируя тон начальника. — Может быть, уже и имя известно?
— Не то Изольда, не то Ирина, — Василиса принялась загибать пальцы. — Рост — метр семьдесят, волосы русые, глаза голубые, нос крапинкой, бёдра широкие, бюст, кажется, третий, немного сутулится... Напомни, тебе полные девушки нравятся?
Я неопределённо пожал плечами. Василиса отлипла от шкафа, который с облегчением опустил на пол все свои ножки, и вполоборота уселась передо мной на столешницу.
— А если серьёзно, то никто ничего не знает, — продолжала она. — Даже неинтересно. Больше того: все знают, что и ты сам ничего не знаешь, а это совсем уж на старика не похоже. Ты ему ничем в последнее время не досаждал?
— Да нет вроде, — ответил я, стараясь припомнить, когда же я в последний раз мог расстроить шефа, не считая сегодняшнего утра. — По-моему, я всё забыл.
— О!.. Стало быть, что-то серьёзное, — Василиса заговорщицки подмигнула. — Надеюсь, расчленёнки хоть не было?
— Васевна! — сказал я так укоризненно, как только мог.
— Да ладно тебе обижаться...
— Я и не обижаюсь.
Василиса показала язык.
— Так что, ты когда уезжаешь?
Я развёл руками:
— С корабля на бал... Завтра.
— И правда... Надолго?
Я развёл руки настолько широко, что едва не сбросил с подставки казённый аквариум: