Мы уже собирались уходить, когда кто-то, рывшийся в шкафу убитой, стоящем в углу, громко сказал:
– Нашел наконец документы! Городец Злата Вильгельмовна! Еле выговоришь!
Мое сердце упало. Я с трудом поборола желание посмотреть под ноги, потому что было четкое ощущение, что оно теперь находится где-то там, на полу, а не в грудной клетке, и переспросила:
– Злата?
– Ты ее знаешь? – спросил Лисин, даже не понимая, как глупо это звучит, ведь я видела ее труп на полу. В то же время в наш век информационных технологий, как я уже говорила, можно знать человека десятилетиями и ни разу не видеть в лицо. Наверно, он имел в виду именно это, ведь так в итоге и произошло. То есть я не знала ее, конечно, десятилетиями. Я даже не могла быть уверенной, что та Злата и эта – одно и то же лицо. Но столько совпадений уже случилось, что я просто не могла не связать одно с другим. Я чувствовала кожей, если хотите, или селезенкой, или чем там еще чувствуют – она та самая начинающая колдунья, которой я посоветовала вести прием от имени мужчины. Все сошлось. Она ведь мне так и не ответила. А должна была. Это я знаменитость – для нее, во всяком случае. Это я могу ей дать поддержку, пиар, рекламу – как хотите называйте. Могу вывести ее на арену. Могу дать ей зрителей. И я давала ей бесплатные советы, которые она впитывала в себя, как сухая губка, помещенная в заполненную водой раковину. Она реально была заинтересована в общении. Она просто НЕ МОГЛА не ответить. Почему я еще тогда не насторожилась? Зная, что есть маньяк, который рьяно отслеживает всех людей в моем окружении, всех зрителей, донатеров и простых граждан, обратившихся за помощью. Даже тех, кто просто поговорил со мной. Никто не уходит незамеченным. И тут вдруг – две Златы. Популярное же имя, что такого? Ну да, верим, верим…
– Да, я ее знаю, – внезапно ответила я с полной уверенностью, понимая, что новых проблем теперь не оберешься.
И снова здравствуйте, товарищ следователь Белоконь… Давненько мы не виделись…
26
* * *
– Где ты его видела? – вопрошала Лелька, как только мы оказались в сквере. Но я не могла ее порадовать точным ответом. Из окна – совсем другая перспектива. Даже высчитав окна нашей аудитории, я не могла найти дерево. В то же время – какая разница? Этот клен или другой – все равно никого здесь нет.
– Я схожу с ума… – вздохнула я, боясь смотреть на подругу. Маме реально придется обращаться за справкой, только на этот раз – за настоящей.
– Ну почему же… – внезапно ответила подруга, что придало мне сил. Я смогла поднять на нее глаза. – Ну смотри, – принялась она объяснять. – Мы же подумали, что они выжили, так? Почему бы ему и не оказаться здесь.
– Но зачем меня пугать?
– Может, он не собирался тебя пугать? Просто вынюхивал. Кто что знает, кто что видел, что мы рассказали, о чем умолчали… Вуз наш – сборище ядовитых змей, сама знаешь. Слухи распространяются со скоростью света. Вот он и гуляет здесь, замаскировавшись, и подслушивает.
– И подглядывает, – добавила я, подняв взор на окно аудитории.
– Может, он просто хотел тебя еще раз увидеть? Когда ты… – Лелька запнулась. – Ладно, не важно. Поехали домой.
Она сделала шаг вперед, но я ее остановила.
– Когда ты – что? Что ты хотела сказать?
Лелька закатила глаза и фыркнула.
– Я хотела сказать «когда ты любишь», забей… Погнали. На лекции я больше не вернусь. И тебе, как я вижу, не до учебы вовсе.
– Кто любит?! Кого?! Ты с ума сошла?! Что ты несешь?! – Я чувствовала, как паника поднимается где-то внутри, да такими темпами, что скоро она меня разорвет на части. Как извержение вулкана – никто из живых существ не в силах остановить этот смертоносный поток горячей лавы. Но отчего у меня такие чувства?..
– Еще минуту назад, – хмыкнула подружка, – ты говорила, что это ты спятила!
– Почему ты так сказала? – потребовала я объяснений. Она не уйдет от ответа, как бы ни пыталась.
Лелька еще раз вздохнула. Потом медленно поплелась в сторону станции метро. Я не отставала.
– Ты же понимаешь, что он специально проиграл тебе?
– Что? – Событиям было два дня, но я уже успела все позабыть. Они покрылись слоем липкой грязи и вязкого, таинственного тумана. Так плотно, что тяжело подобраться. Наверно, это такая защитная реакция – отгораживаться от некомфортных воспоминаний. Но я не психолог, чтобы это утверждать. – Ты про гонки? – наконец-то я сумела разогнать этот туман и отмыть грязь. Тот злополучный вечер, со всеми его моментами, как приятными, так и ужасными, начал возвращаться ко мне.
– Конечно! Ну ты сама подумай! Ты никогда ни во что не играла. А Маринка – геймер тот еще. Была… – быстро добавила Лелька с грустью.
– Но он же тренировал меня… – отбивалась я скорее от безысходности. Я уже тогда понимала, что Ольга права.
– Ага, тренировал! Пять минут! Ты понимаешь, что нельзя так быстро научиться ничему? И ты его обогнала! Это было так видно, что он специально врезается во все подряд и кружится на льду… Вот она и психанула.
Последнее предложение оказалось настолько неожиданным для меня, что я резко встала, не в силах дальше идти. Хотя переход на станцию был уже в трех шагах. Я поняла в тот момент значение выражения «обухом по голове».
– Ты про Маринку?!
– Да! Что кричишь? Неужели не поняла?
– Нет! Я думала, я просто выиграла! Честно!
– Ох… – Лелька еще раз закатила глаза, но потом смирилась с тем, что теперь у нее вот такая подруга – вместо тех двух нормальных, – и погладила меня по плечу, словно заботливая мать или старшая сестра. – Он хотел, чтобы ты выиграла. Он хотел с тобой танцевать, понимаешь? Маринка просекла это. Поэтому вы с ней поругались. Ну или что там между вами произошло… Короче, я это все к тому веду, что и демон может влюбиться.
Я криво ухмыльнулась, не веря ее словам, затем почему-то процитировала:
– «Я бич рабов моих земных, / Я царь познанья и свободы, / Я враг небес, Я зло природы / И видишь – я у ног твоих!»
– Это из «Демона»? – Лелька воззрилась на меня с недоумением, за которым, как мне показалось, прятался страх.
– Да. Слушай, мне нужно в одно место, я доберусь на автобусе.
– Ну, как знаешь…
На самом деле мне надо было сделать пересадку, но так, чтобы она об этом не знала, поэтому я погуляла несколько минут, чтобы ближайший поезд уже уехал, а затем спустилась в подземку.
Через полчаса я стояла возле той самой заброшки.
Наверно, я мазохист. Еще час назад я почти ничего не помнила. А теперь весь тот ужас, что я испытала за одну коротенькую ночь, предстал передо мной во всей красе. Что я здесь ищу? Зачем приехала? Я не знала…
И тут… Я даже рот открыла. Забор, огораживающий заброшку, был поломан в нескольких местах, и в одну из таких дыр вылез давешний бомж, атаковавший меня в здании. Я впервые видела его при свете дня, но я отчетливо понимала – это он.
– Стой! – гаркнула я ему, удивляясь сама себе: никогда не была достаточно смелой для такого поступка. Еще недавно я улепетывала от него со всех ног, наступая на осколки и падая лицом в использованные шприцы. А теперь я повелеваю ему остановиться одной лишь силой своего голоса.
Настал его черед улепетывать… В буквальном смысле. Он обернулся, увидел меня и дал деру. Что это было? Он тоже меня узнал? Почему побежал? Разглядел при солнечном свете, что я рыжая, и решил, что ведьма? Кто его знает, что у него в голове.
Я бросилась вдогонку. Мы бежали дворами, помойками и свалками. У бомжа было преимущество – этот район принадлежит ему, это целиком его епархия, а я здесь – новичок. Короче, он все-таки удрал, однако в процессе забега на длинные дистанции кое-чего не заметил: у него из кармана, очевидно дырявого, выпал какой-то металлический предмет. Я, пока бежала, следила за ним беспрестанно, боясь упустить из виду, поэтому момент падения углядела и запомнила место, куда угодил предмет. Уже через несколько секунд я подбирала с асфальта ключ. Несомненно, именно он выпал из кармана бомжа, никаких других вещей, кроме многочисленной листвы и редких фантиков, тут не было. Что открывает этот ключ? Не мудрствуя лукаво, я вернулась к заброшке, пролезла через дыру в заборе и подошла к крыльцу. Дверь так и оставалась открытой, снятые доски валялись рядом. Я зашла в здание. Я реально сумасшедшая… После всего, что было! Вдруг здесь еще один каннибал?