— Пожалуй, пусть этот менестрель еще побудет во дворце, посмешит меня, — сказал Бонкорро графу Палескино. — Спасибо вам, ваша честь, что привели его сюда, но пока что я избавлю вас от забот о нем. Я подумаю, как вознаградить вас за это, граф.
Граф чуть не лопнул от радости.
— Какая благодарность, что вы, ваше величество. Достаточно того, что вам понравилось!
«Еще бы, — печально подумал Мэт. — Рано или поздно то, что понравилось королю, приобретает форму некоторого количества твердой валюты, дареной земли или монополии на что-нибудь». Что ж, граф Палескино снискал какое-никакое расположение короля, а король получил нового и очень необычного шута-менестреля, а Мэт получил доступ к королю — в общем, все что хотели, то и получили.
Вот разве что исключая старика, стоявшего около трона.
Глава 17
Когда Мэт добрался в свою каморку под крышей, там оказалось еще жарче, чем было раньше. Казалось, жара со всего замка стекалась сюда. Крошечное окошко было открыто, и у него торчал Паскаль, раздетый до пояса и истекающий потом. На садящееся солнце он смотрел такими жадными глазами, что с него сейчас можно было бы писать рвущуюся по следу гончую.
Мэт задернул занавеску и сел подальше от Паскаля. Через некоторое время Паскаль проговорил:
— Нечего молчать, друг Мэтью. Чай, не похороны.
— Нет? — удивился Мэт. — Значит, ты поспел вовремя?
— Вовремя для чего? — дернулся Паскаль. — Вовремя для того, чтобы повидаться с Фламинией. Да. Одна из служанок привела ее в комнату для прислуги — ее и еще двоих... горничных. Очень хорошенькие, — добавил Паскаль, немного помедлив. Но недостаточно хорошенькие для того, чтобы отвлечь его от Фламинии или развеять теперешнюю тоску? Мэт наморщил лоб, ничего не понимая.
— Ты с ней говорил? Ей... не причинили... вреда?
— Не изнасиловал ли ее король? Ты об этом хотел спросить? Хотя он может сделать это сегодня же ночью. — И Паскаль поежился, как от озноба.
— Значит, мы попали сюда вовремя для того, чтобы спасти ее от участи худшей, чем смерть?
— Да, — кивнул Паскаль. — Если она захочет, чтобы мы ее спасали.
Мэт уставился на друга.
— Ты хочешь сказать, что ее прельщает мысль стать одной из наложниц короля?
— Я — нет, но она уверяла меня именно в этом.
Мэт помедлил и, не дождавшись продолжения, спросил:
— Но ты ей не поверил?
— Ну... скажем так: она говорила не слишком убедительно...
Мэт нахмурился.
— Надеюсь, она не считает, что это ее долг перед страной или еще что-нибудь в этом духе?
— Нет, но она так распиналась насчет того, как все замечательно у них там, на женской половине. Она приняла душистую ванну и теперь одета в шелка. Ее учат раскрашивать лицо, и ей ужасно нравится компания других женщин.
— Девчонке вскружили голову, — понимающе кивнул Мэт. — А другие девушки не видят в ней соперницу?
— По крайней мере ведут себя дружелюбно, и все красавицы.
— Ну, ясно, значит, ей льстит то, что она среди них...
Сам-то Мэт вообще дивился тому, как Фламиния сюда попала — уж что-что, а красавицей ее никак не назовешь. Вероятно, все дело в фигуре, в походке, в той чувственности, которая исходила от нее. Да, если так, то можно понять колдуна, который все это оценил и дал приказ сцапать Фламинию на улице для короля Бонкорро. Вот интересно, оценит ли эти качества Фламинии король?
— А остальные девушки так же радуются, как Фламиния?
— Очень радуются, я сам видел. Все они крестьянки, которые в жизни не видывали подобной роскоши. Останься они дома, им почти наверняка пришлось бы выйти замуж по выбору родителей, то есть за нелюбимых. А тут у них хотя бы красавец любовник. — Паскаль добавил с издевкой: — Похоже, никого из них не нужно особо заставлять ложиться в кровать со славным повелителем и владыкой?
Мэт не мог винить друга за вспышку ревности.
— Но разве их не тревожит то, что с ними случится потом, когда его величество от них устанет?
— Совсем не волнует, потому что такое уже случалось с десятками таких же, как они. Он отсылает их из дворца, наделив золотом и драгоценными камнями. По крестьянским меркам, они уходят отсюда богачками. Найти мужа для них несложно — ведь они все-таки красавицы, да еще и с приданым. На самом деле они еще и мужей держат под каблуком, и те не осмеливаются им слова сказать, потому что короля побаиваются.
— Значит, ты боишься за Фламинию?
Паскаль коротко кивнул:
— И за нее, и потерять ее боюсь. — Он смущенно улыбнулся. — Вот ведь смешно, да? Я ведь даже не могу сказать, что она мне принадлежит, — и боюсь ее потерять! Мы ничего друг другу не обещали, мы не были близки, я только утирал ей слезы, веселил ее... Ну, разве не смешно, что я так быстро втюрился?
— Да уж, обхохочешься, — угрюмо буркнул Мэт. — Только так порой бывает, знаешь ли. Но пока она все-таки для тебя еще не потеряна.
— Нет, — согласился Паскаль. — Но боюсь, что это случится. Если она пробудет здесь подольше и ее совсем заболтают новые подружки. Боюсь, что она влюбится во все эти побрякушки и финтифлюшки и забудет, что есть на свете добродетель и настоящая любовь.
Мэт не шевелился и не сводил глаз с Паскаля.
— Да! Да! Я ей признавался в любви, друг Мэтью! — с горечью воскликнул Паскаль. — А она просто расцвела, улыбнулась, крепко сжала мою руку и сказала, что тоже любит меня.
Мэт внимательно смотрел на Паскаля.
— Ну, так радоваться же надо!
— Да, надо бы... Нет, в то мгновение у меня сердце чуть не выскочило из груди от счастья. Но прошло несколько минут, и она отвлеклась. Я стал говорить с ней о побеге, но она сказала, что не стоит и пытаться, потому что их покои очень сурово охраняются, а ей бы не хотелось, чтобы я рисковал, потому что меня посадят в тюрьму, а то еще чего и похуже может случиться.
— А ты не поверил, что ею действительно движет тревога за тебя?
— Да, наверное, — вздохнул Паскаль. — Ведь если бы ей действительно было невмоготу там, куда она попала, если бы ее действительно пугала мысль о намерениях короля, она бы порадовалась, что я хочу спасти ее, она бы рискнула убежать.
Мэт пробовал посмотреть на происходящее глазами Фламинии. Потеря девственности ей уже не грозила, а внешне Бонкорро был куда привлекательнее, чем тот парень, который первым соблазнил ее. На самом деле молодой король действительно очень хорош собой...
Однако Мэт — мужчина, и понять женскую точку зрения до конца ему никогда не удавалось. Он не сомневался, что несправедлив к Фламинии. Правда, он не сомневался и в том, что девушка решила какое-то время уделись радостям пребывания в королевском гареме. Но гарем — это одно, а лечь в постель с королем — это совсем другое... И все равно Мэт знал, как порой трудно устоять против искушения...
— Верно ли я понимаю, что она стала пылкой защитницей короля Бонкорро?
— Угу, — уныло буркнул Паскаль. — Я ей говорил, что ни о каком риске и речи быть не может, когда разговор идет о ее безопасности, а она опять давай твердить, как она боится за меня да как она уверена в том, что король ее и пальцем не тронет. Тогда я озлился и спросил, с чего это она взяла, что он такой добродетельный, ну она и давай мне взахлеб рассказывать.
Мэту стало больно за Паскаля. Он даже глаза прикрыл. Да. Это удар под ребра. Выслушивать, как твоя возлюбленная, которой ты только что объяснился в любви, превозносит другого...
— Она тебе сказала, какой он красавец?
— Ну, не то чтобы... она сказала, что другие девушки считают его красавцем и просто без ума от него. Среди девушек есть одна-две, которые даже мечтают стать королевой, но ей, она сказала, их очень жалко, потому что сердце их непременно будет разбито.
Ну, это она заодно и себя отговаривала, дело понятное. Однако Мэт никогда не упускал шанса получить сведения.
— Ну а как насчет того, что он хороший король? Или хороший человек? Об этом она что-нибудь говорила?