— В нашем чудном вертепе все возможно. Играешь?
Он кивнул на футляр со скрипкой, который я все еще сжимала в руках.
— Да, — буркнула я. — Вообще-то вежливые люди представляются.
«Тем более, если их спрашивают», — додумала я про себя.
— Кто сказал, что я вежливый? — градус дружелюбия собеседника тут же упал. — Я такой, как мне нравится. Если не хочешь неприятностей — закройся на ночь. Совет годный, поверь.
После этого он развернулся и просто ушел! Так же, через балкон. Он даже не спросил, как меня зовут!
Положив скрипку на кровать, я выскочила следом, но визитера уже и след простыл. Обиделся, что ли? Не понимаю, на что. Это я должна обижаться!
Балкон действительно был длинным, сюда выходили все двери соседних комнат. Я осторожно приблизилась к ближайшей слева. Дверь была плотно закрыта, жалюзи опущены, из-за них пробивался свет. У двери в следующую комнату меня ждало то же самое, только из глубины доносились приглушенные мужские голоса и смех. Мне показалось, я узнала их: трепались двое, Джон и этот, как его, Рихард. Наверное, они дружат. Хотя с кем тут еще дружить, народу раз-два и обчелся.
На цыпочках — чтобы не сочли, что я подслушиваю, прогуливаясь мимо чужих комнат, я повернула обратно — и вовремя. Как раз подходила к своей двери, когда из соседнего справа номера на балкон вышла «вампирша» Этель. Вот как, значит, мы с ней соседки. Мантии на ней уже не было, Этель была в длинном зеленом платье с открытой спиной, словно собралась в гости. Или сама ждала гостей. Постояла с полминуты, потом заметила меня, кивнула и скрылась в комнате.
Закрываться не стала, просто опустила жалюзи. Ну и правильно, я считаю — душно же. И почему все предпочитают закупориваться? Неужели, совсем не доверяют друг другу?
Уже почти стемнело, а никаких фонарей или хотя бы факелов поблизости не наблюдалось. Тщетно попытавшись рассмотреть открывающийся с балкона вид, и ничего, кроме силуэтов гор вдалеке, не различив, я решила вернуться к себе.
Первым делом я все-таки закрылась и потянула за шнурок, опускающий жалюзи.
Кто знает, как меня здесь восприняли. Вдруг считают врагом или конкурентом? Пока не выясню это, лишний риск ни к чему.
Я умылась и переоделась. Мантию мне пока не выдали, ограничимся футболкой, шортами и мокасинами. Я гостей не жду, и вечерние платья мне ни к чему. Хотя и есть одно, красное, но оно скорее коктейльное. Я привыкла, что вся моя жизнь проходит в походных условиях, в разъездах.
Поэтому предпочитаю универсальную неброскую одежду. В этот раз, правда, мне пришлось прятаться и маскироваться — ну так отыскали и там. А своим маскарадом Ральф продемонстрировал, что возможности у креадоров почти безграничны — что эпохи, что расстояния для них не проблема. Значит, если я вдруг, каким-то чудом, отсюда сбегу — меня отыщут где угодно. Надеюсь, сбегать не придется.
Я уселась за стол и откинула салфетку. На тарелке лежал восхитительно пахнущий кусок тушеного мяса с овощами и ломоть черного хлеба. В керамической кружке я обнаружила черный чай — интересно, как он до сих пор не остыл? В качестве десерта прилагалась горсть незнакомых мне ягод, на вид напоминающих ежевику, но только продолговатых. Я осторожно попробовала — ведь не отравить же меня здесь хотят? Вкус был приятным, ни на что не похожим. Внезапно после ягод ощутив зверский аппетит, я набросилась на еду и в один присест умяла все, что было на тарелке, запивая чаем. После ужина мир показался гораздо добрее. Я вымыла посуду — кто знает, как тут принято, никто не дал мне никаких инструкций — и оставила ее на столе. Потом принялась разбирать саквояж и развешивать одежду в шкафу. Если подумать, человеку много и не нужно: место где спать, стол чтобы есть или работать, и ящик для хранения вещей — все верно.
Хотя нет, не все. Разобравшись с гардеробом, я почувствовала, что хочу в туалет. Значит, придется все-таки выходить из номера.
Накинув любимую шаль, я выглянула в коридор. Никого. Все тот же синеватый свет факелов в каменном мешке. Заперев дверь, я двинулась в противоположную от лестницы сторону. Мои шаги гулко звучали в тишине. В конце коридора меня ожидало то, что нужно: туалет, душевая, а еще бельевая комната. Я заглянула в нее: стеллажи, на которых в ряд разместились подушки, свернутые одеяла, скатанные в рулон матрасы, стопки простыней и наволочек… Словно в больнице, где мне однажды пришлось побывать.
Душ и туалет тоже не отличались от больничных. Спасибо, что хоть не дырка в полу, и закрывается на щеколду.
Когда я возвращалась обратно, мне показалось, что свет факелов стал чуть более тусклым. А
может, это зависит от времени? Их приглушают на ночь, или что-то в этом роде? Тем не менее, я успела увидеть, как в открывшуюся дверь одной из комнат быстро проскользнул человек, и даже узнать его. Это был мой вечерний гость. Судя по всему, он пришел не к себе — его явно впустили.
Собрался перед сном перекинуться парой фраз с друзьями?
Но подходя ближе, я уже поняла, чей это номер. Он был рядом с моим.
Здесь жила Этель.
Я остановилась, как вкопанная, перед дверью комнаты двести пять, и с пару минут молча взирала на запертый замок. Наконец, опомнившись и даже ужаснувшись (Что я здесь делаю?!) я поспешила укрыться в своей келье. Вбежав, захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. Сердце бешено колотилось. Из глаз брызнули слезы.
Обалдев от собственной реакции и неимоверно злясь на себя, я попыталась здраво мыслить. Что это за новости? Что за глупости? Я совсем не знаю его. Этого мальчишку я увидела сегодня в первый раз и перебросилась несколькими фразами. Он даже не назвал своего имени! Да какое мне дело, с кем он проводит…
Но думать дальше совершенно не хотелось.
Кое-как успокоившись, смахнув с лица слезы и убедив себя, что больше о нем не думаю, я оторвала спину от двери… И тут раздался стук.
Не помня себя и бог знает на что надеясь, я моментально открыла замок.
Чуда не произошло.
На пороге стояла девушка-одуванчик. Сара, кажется. Она улыбалась. Одета Сара была все еще в мантию — видимо, к ней гости не торопились.
— Привет. Я подумала, может тебе тут с непривычки не по себе? Я, когда приехала, вообще всю первую ночь проревела.
— Серьезно? — я попыталась улыбнуться. — Входи!
Я посторонилась, пропуская Сару.
Первым делом она, как коршун кинулась к моей кровати, где все еще лежал футляр со скрипкой.
— О! Ты умеешь играть?
— Немного, — скромно ответила я.
— А мне сыграешь?
— Конечно, если захочешь.
— Смотрю, ты еще не постелилась? Давай помогу!
И, не дождавшись ответа, Сара принялась ловко, будто занималась этим всю жизнь, вдевать подушку в наволочку. Скрипка временно перекочевала к стене.
— У нас здесь скучновато. Днем-то ничего, есть чем заняться, иногда даже вздохнуть некогда. А вот вечерами — скукота. Это потому что сейчас нет вечерних пар, мы вроде как должны готовиться к экзаменам. Но все так усиленно готовятся днем, что вечером уже неохота.
Она стрекотала как сойка, одновременно облагораживая мою постель.
— Ты давно здесь? — спросила я, усаживаясь на стул. Помогать Саре явно не требовалось.
— Три года, — охотно ответила она. — Я одна такая. Остальные десять лет, с самого начала. А тебе придется трудно, ты совсем новенькая…
Она остановилась, в задумчивости глядя на меня. Но лишь на миг — тут же принялась снова хлопотать и трещать.
— Вообще ребята все классные. Но Рихарда, чур, не трогать: мой!
Я прищурилась:
— Твой?
— Ну… еще не совсем мой, — смутилась Сара. — Но будет моим. Очень скоро. Времени мало, до экзаменов три месяца, я должна уложиться! Успеть. Лучше на Джона обрати внимание, он ничей. А
зря — очень зачетный парень. Серьезный и воспитанный. Не то что Рихард, раздолбай.
Я усмехнулась про себя: что ж ты сама смотришь не на положительного Джона, а на легкомысленного Рихарда? Я ждала продолжения. Но Сара почему-то замолчала. Видимо, задумалась о своем. Наконец, я не выдержала: