*Бац
Сфинкс поднял свою львиную лапу и двинул ею в голову лягушки!
На голове лягушки появилась кровавая рана, а разбитый Лэн Цзюэ теперь лежал на земле.
Лэн Цзюэ и так сильно пострадал в битве с Мо Фанем, к тому же выпуск черного ядовитого пара стоил ему немало жизненных сил, поэтому теперь от удара сфинкса он фактически оказался приплюснутым в землю!
— Отвратительно! Это я тебя притащил тебя из твоего Египта! Это я привел вас к людям, вы все должны быть мне благодарны, вы должны боготворить меня! — закричал Лэн Цзюэ.
И хотя фараон, скорпионовидная горгона и сфинкс с самого начала не выказывали ему своего почтения, лягушки-владыки пустились в атаку на Мо Фаня!
Сфинкс взирал на Мо Фаня.
Чем больше ран было на теле молодого мага, тем более яростной становилась демонизация. Мо Фань даже не собирался тратить свое драгоценное время на гляделки со сфинксом, он направился прямо на него!
Тело мага, которое было полностью охвачено огнем, больше походило на яркое солнце, что стремительно ринулось в сторону сфинкса!
Вся загробная рать уже достигла крепости Чжэньбэй, и теперь все внутри было охвачено нежитью. И хотя битва сфинкса и Мо Фаня разгоралась именно среди мертвяков, все они знали, что не выживут под давлением энергетики своего полководца….
Однако нежить, что шла впереди, увидев, что их львиный начальник вновь затевает драку с человеком, немного замедлились, не зная, возвращаться ли им на подмогу главарю или двигаться вперед, так как города впереди пустели, и еды в виде живых людей там становилось все меньше.
*Рычание
Сфинкс был и так разгневан, но спокойствие армии нежити взбесило его еще больше.
В это время стражники, неистовые буйволы и остальные двигали вперед к тем городам, в которых еще оставались люди….
Если вся нежить бросится в борьбу с Мо Фанем, то у города Юйлинь остается меньше часа.
Однако мертвяков в армии так много, и все они уже прошли через крепость Чжэньбэй. Как бы Мо Фань ни пытался остановить их, это было просто нереально! Великая стена продолжала обрушаться, и на протяжении всех 50 километров были зияющие дыры, сквозь которые проходила нежить — как Мо Фань может в одиночку сопротивляться всему этому?
Но северная равнина слишком обширна — возможно, даже десять или сто демонизировавших Мо Фаней не спасут ее!
Ситуация продолжала усугубляться.
В этот момент Мо Фань вспомнил свой первый день, когда он стал волшебником, он вспомнил слова директора Чжу, сказанные ему в тот день.
Магических существ в мире в сотни, тысячи раз больше, чем людей, тогда как волшебники составляют наименьшую часть людского населения, именно поэтому у магов есть единственный выход, чтобы противостоять злу — становиться в сотни, тысячи раз сильнее….
Так скольким же врагам приравнивается появление пирамиды?
Насколько же сильным надо стать, чтобы больше не было этих гор трупов и слезных ручьев??
Неужели он, Мо Фань, не способен продержаться даже полдня?
По всей видимости, нет… но надо постараться хотя бы приблизиться к этому времени….
По правде говоря, Мо Фань в этот момент уже потерял счет времени. Он видел только приближавшегося сфинкса, фараона и остальных, и в его голове только выстраивалась тактика боя, и он не мог точно сказать, сколько времени сумел продержаться.
Он был измотан, и от этого его сердце билось еще сильнее, качая демонизировавшую кровь по телу с ускоренным темпом!
На дне зомби-пучины. Гробница императора
Среди гор трупов, оторванных частей тела, крови и прочей мерзости находились дворцовые палаты гробницы императора. Несмотря на то, что она уже простояла там больше тысячи лет, с виду она была священно чистой и умиротворенной!
Второй прыжок в пучину всколыхнул все воспоминания о первом опыте….
Чжан Сяо Хоу был весь в песке с предыдущей битвы, его одежда была потрепана, и с виду казалось, что в любой момент он может упасть.
Он поспешил к кровавому трону и стал внимательно всматриваться в императорские доспехи.
Оттуда не доносилось никакого дыхания, и Чжан Сяо Хоу оставалось лишь надеяться, что там кто-то есть.
— Старшина! — прокричал молодой маг изо всех сил.
От доспехов не последовало реакции. Чжан Сяо Хоу прокричал звание, но он больше не является старшиной, он — ИМПЕРАТОР!
— Старшина!
Чжан Сяо Хоу не признавал в том, которого звал, императора. Он знал его как своего старшину, с которым он прошел через многое.
— Старшина, я знаю, что ты здесь. Ты же всегда здесь… — произнес Чжан Сяо Хоу, не обращая внимания на доспехи.