И хотя истинных верующих среди них было немного, каждый шел в храм с определенной целью.
Пик феи.
Обсерватория.
С наступлением ночи крики за пределами города наконец-то стихли, в городе зажглись фонари, и атмосфера была такой, будто днем ничего не произошло.
Е Синь Ся не стала бы выдворять Идишу за пределы монастыря, она бы поручила ей задание — вместе со всеми остальными утешать людей.
Теперь с появлением новой феи активизировались и другие служители Парфенона.
И хотя святейшая и фея практически на одном уровне, за эти полдня Синь Ся ощутила на себе разницу этих ролей.
— Алиса, приведи двух людей ко мне, я хочу обсудить с ними завтрашний день Парфенона, — сказала фея.
Алиса совсем недавно была усилена священным духом, и теперь от нее исходило мощное дыхание, отпугивавшее даже сильных магов.
— И эти люди…. — спросила рыцарь.
— Матушка и черный лекарь.
Глава 3038 Kто лжет?
Надетая на черного лекаря шапка, покрывала лицо — такие шапки носили палачи, в ней можно дышать, но невозможно ничего увидеть.
По мнению рыцарей, черный лекарь был недостоин смотреть на фею.
Телосложение черного лекаря было достаточно тучным, он стоял на коленях под лестницей обсерватории, ему было все равно, что рыцари вели себя очень грубо по отношению к нему. Лекарь смеялся странным диким смехом.
— Отойдите, — раздался голос Синь Ся.
Рыцари были удивлены и испуганы, они не хотели, чтобы их фея разбиралась с таким опасным человеком в одиночку.
Но Синь Ся приказала рыцарям уйти, так как не хотела, чтобы они услышали слова, которые она произнесет.
Рыцари разошлись.
В обсерватории остались только Синь Ся и черный лекарь.
Лекарь ничего не видел, он только слышал шаги. Это был звонкий стук туфель на каблуке, этот звук раздавался эхом и все больше напрягал черного лекаря.
Самым страшным воспоминанием черного лекаря как раз был звук стука каблуков, от этого звука у лекаря душа улетала в пятки!
— Нет, не нужно снимать мою шапку… — черный лекарь перестал странно смеяться, он весь выпрямился, не осмеливаясь вести себя непочтительно.
— Будучи важной фигурой черной церкви, ты бы мог находиться в тени. Почему же ты появился? — спросила Синь Ся.
— Я уже сделал то, что должен был сделать. Цветы мака — это мое самое гениальное произведение, оставленное этому миру. Я могу принести свое тело в жертву, но душа моя все равно вернется в рай, — уважительно сказал черный лекарь.
— Ты знаешь, кто я? — снова спросила Синь Ся.
— Я… — черный лекарь сразу замялся.
Многие, кто давно был рядом с Салан, знали, что Е Синь Ся — это ее дочь.
Салан была рождена в черной церкви, но когда она встретила Вэньтая, то решила от церкви избавиться. Однако некоторые люди из церкви повсюду следовали за ней. Когда она решила поддержать Вэньтая, они тоже это делали. Когда Салан решила уничтожить Вэньтая, то люди снова следовали ее приказам.
Все они видели Синь Ся за пазухой Вэньтая, которая тянула Салан за руку изо всех сил.
Черный лекарь помнил, что Салан не нравилось, что Синь Ся была слабой с самого детства. Хоть Салан и прекрасно знала, что Синь Ся не может ходить, все равно заставляла ее вставать на ноги.
Черный лекарь мог относиться неуважительно ко всему Парфенону, он мог плюнуть на могилу Вэньтаю, но Синь Ся он не мог не уважать.
На самом деле, даже черный лекарь так и не понял, бросила ли Салан свою дочку или все-таки воспитала ее.
Никто и не мог догадаться о замыслах Салан.
Но черный лекарь с каждым днем все больше уважал Салан.
Если Е Синь Ся — их человек, то Черная церковь завоюет весь мир!
Еще никогда черная церковь не достигала такого успеха, как сейчас!
— Я убью тебя, но сначала ты сделаешь для меня кое-что, — сказал Синь Ся лекарю.
— Я приложу все усилия, — ответил лекарь, как — будто не услышав слова про смерть.
Синь Ся смотрела на черного лекаря, на голове которого была шапка палача, и понимала, что ему будет все равно, если он умрет.
Если убьешь такого человека как он, то освободишь его от пут греховной жизни.
— Мне нужно встретиться с ней, — сказала Синь Ся.
Черный лекарь легко покивал головой, как же он мог не знать, кого именно хотела видеть Синь Ся.