Но Мо Фань видел по-настоящему светлые души. Поэтому он ни за что не поверит в этот обман!
— Поживи за меня…
Он слышал это не только от Му Бая. Так говорил каждый уходящий из этого мира, за мгновение до того, как исчезнуть в пучине.
Сам он вовсе не везунчик, которому удалось избежать тьмы. Он здесь благодаря усилиям многих людей.
Под его ногами плечи многих людей. И если он упадет, они поддержат его, не дав уйти ко дну!
Почему обязательно смеяться с высока?
Почему бы не протянуть руку тем, кто внизу? Они задыхаются в грязи. Их полные слез глаза жаждут света.
Разве ангелы среди людей не должны давать людям надежду?
Почему они, наоборот, затаптывают их?
— Ицю, ты недостоин быть моим воплощением справедливости!
За спиной Мо Фаня одно за другим появились восемь душевных воплощений.
Маг обернулся и протянул руку к бестелесной душе и схватил душу справедливости Ицю.
Ледяной взгляд Мо Фаня буквально уничтожил ее!
Он сам уничтожил одно из своих воплощений!
Это доставляло ужасные мучения, но на лице Мо Фаня не дернулся ни один мускул.
Звезда на груди Мо Фаня тоже начала рушиться!
Демонический огонь и пламя красной птицы слились воедино. Святой и демон!
Воплощения добродетели и порока. Семь среди людей, и одна в преисподней.
Мо Фань знал, что теперь у него никогда не будет целостной души. Но он может стать сильнее благодаря этому единственному дефектному воплощению!
Черная звезда раскололась в тот момент, когда Мо Фань уничтожил часть своей души. Глубокие раны сразу заполнились священным тотемным огнем. Начали стягиваться и превратились в огненную плоть!
Когда черная звезда исчезла, пламя красной птицы засияло еще ярче. Языки огня плясали за его спиной.
Мо Фань словно был бабочкой, которая наконец разрушила свой кокон и смогла переродиться!
А с другой стороны был черный демонический огонь. Кровь демона пробуждалась.
Черные и алые огненные крылья взметнулись к небу!
Это были не напыщенные многоуровневые крылья архангела. Воплощение тотема и демона имели лишь одну пару крыльев. Одно алое, а другое черное, но оба невероятно большие!
Два крыла полностью заслонили небо. Восточные и западные части города озарились ярким светом огня. Это было похожу на алую зарю, у которой не было конца и края!
— Сначала я повыдираю твои перья святоши. Ты будешь ползать окровавленный по земле, как и Сариэль, чтобы хорошо рассмотреть лица всех тех, кого ты обидел. Они так ненавидят Священный город и вас, тиранов!
Мо Фань взмахнул крыльями, подняв две небесных огненных волны. Теперь он двигался так быстро, что глаза не улавливали его силуэт. Было лишь видно, как волны черно-алого огня расползались по небу!
Мо Фань появился прямо перед Михаилом. Заслон из золотых священных перьев был похож на защитный кокон вокруг архангела.
*бум!
Световой шар треснул на осколки, и Михаил упал с небес прямо в развалины храма!
Волны демонического огня следовали за ним по пятам. Священный город моментально превратился в огненную пучину!
— Первое! — Мо Фань вдруг оказался прямо в месте падения Михаила.
Он наступил ему на спину, всеми силами вцепившись в одно из крыльев!
Священное сияние крыльев обжигало так сильно, что кожа на руках Мо Фаня тут же потрескалась и потекла кровь.
Но по сравнению с душевными травмами, эти трещины не имели для него никакого значения.
Он крепко держал Михаила, не давая тому подняться на ноги.
Вцепившись в крыло, он с силой переломил его основание. Красная кровь брызнула во все стороны, а на спине Михаила зияла дыра!
— Я разорву твою душу на тысячи кусков! — мучительно орал Михаил.
*бум!
Слой света на теле архангела взорвался тысячами золотых игл. Небо и землю пронзил водопад из тонких шипов.
Ему удалось заставить Мо Фаня отступить, но это не вернет ему крыло. Теперь за его спиной было пятнадцать заляпанных кровью крыльев!
Михаил оглянулся на храм, который превратился в груду пепла. А затем обвел взглядом руины Священного города.
Он увидел священное оторванное крыло. Именно крылья отличали его от обычных людей.
Боль и гнев исказили его лицо.
Он с ненавистью посмотрел на Мо Фаня.
Во время суда его обращение с Мо Фанем было продиктовано лишь служебными обязанностями. В его глазах не было злости или обиды. Лишь высокомерие и отвращение.
Но теперь его ненависть достигла предела.