Где-то завыла собака.
Надо же? Не знал, что они там ещё остались. Слышал, что при артобстрелах лучшие друзья человека стараются голос не подавать и прячутся где попало и куда подальше – резкие и громкие звуки их сильно пугают. Но если эта не испугалась, значит, или привыкла, или не хочет бросать хозяев. Молодец, псина! И люди, получается, тут тоже не пальцем деланы – держатся за свою землю и убегать не хотят. Вот как, спрашивается, таким не помочь?
Работать я начал на пятом выстреле.
Снаряд, несущийся в жилой дом, «неожиданно» изменил траекторию и взорвался на пустыре, не долетев до цели добрых полкилометра. Следующий залп из Д-30 тоже оказался неточным. Сразу четыре 122-миллиметровых ОФ громыхнули с большим недолётом.
Корректировщик огня (я срисовал его еще до начала обстрела) начал передавать на батарею результаты стрельбы.
Там матюгнулись («не может такого быть»), но прицел всё же поправили («на передке виднее»).
Собственно, этого я и ждал.
На этот раз траектории летящих фугасов не сжались, а наоборот, вытянулись почти на предельную дальность.
Во дворике какого-то административного здания стояли два внедорожника с логотипами OSCE на бортах. В машинах никого не было. Водители «перекуривали» за углом, господа наблюдатели следили за происходящим с небольшого балкончика. О том, что будет обстрел, с той стороны их предупредили заранее, но с местными этими сведениями они не делились. Не потому что вредные, а потому что имели на этот счет абсолютно четкие указания и инструкции. Их дело собирать данные и фиксировать нарушения. Что будет с попавшими под обстрел жителями, ОБСЕ-шников не интересовало. А то, что они и сами могут попасть под «дружественный» огонь, господам европейцам в голову почему-то не приходило.
Четыре снаряда поразили цели с удивительной точностью. Оба внедорожника разнесло на куски, осколки усеяли двор, как семена колхозное поле. Люди, как это ни странно, не пострадали. Но об этом позаботился я, а вовсе не «его величество случай». Убивать хитровыделанных наблюдателей в мои планы пока не входило, а вот напугать до усрачки – почему бы и нет?
Всё вышло, как и задумывал. Истерика среди рафинированных европейцев приключилась знатная. На одних только срочных телефонных звонках они израсходовали почти половину месячного IТ-бюджета, а кое-кому даже пришлось поменять бельишко – не выдержало, понимаешь, столкновения с суровой реальностью.
Стрельба на этом участке фронта сразу же прекратилась.
Зато началась на другом, в районе Широкой Балки.
Три «Гвоздики» и одна «Мста» замолотили по северо-западной окраине Горловки.
Первый же залп оказался «удачным». Взрывами накрыло два жилых дома, и это событие я, к сожалению, прозевал. Увлекся, балбес, западными «гостями», и в результате случилась трагедия. Пятеро раненых, двое из них тяжело – пожилая женщина и парень лет тридцати.
Если бы не мой прокол, все остались бы целы.
Кляня себя почём свет, я полностью переключил внимание на украинские самоходки.
Всё. Игры закончились. Работать будем по-взрослому.
Посеявший ветер пожнёт бурю. Око за око, и зуб за зуб.
Месть – блюдо холодное, но иногда его надо подавать сразу.
Следующие выстрелы оказались для всех четырех САУ последними.
Вылетевшие из стволов снаряды, в нарушение всех законов баллистики, уже через пару секунд неожиданно развернулись и понеслись обратно. Путь каждого закончился строго в той точке, откуда велась стрельба...
Взрывы боеукладок – зрелище феерическое. Огонь, дым, фейерверк разлетающихся осколков, горящий металл.
Погибшие экипажи мне было не жалко.
Они знали, что делали. Знали, куда стреляли.
Так что это даже не месть. Это возмездие.
Тот же финт, только уже не с артиллеристами, а минометчиками, я повторил секунд через тридцать.
Над линией разграничения застыла гулкая тишина.
С той стороны никто больше не стрелял.
Выждав пятнадцать минут и убедившись, что дураки там, действительно, кончились, я переместился домой. Следующую акцию предполагалось провести часа через два, когда в Москве уже раннее утро, а в Штатах еще продолжается вечер и граждане вовсю расслабляются после очередного дня…
** *
Тюрьма «Данбери» считалась не слишком большой. Всего девятьсот заключенных, треть из них женщины, режим безопасности – минимальный. Четырехразовое питание, занятия спортом, необременительная работа, возможность получить среднее образование… Условия отсидки удовлетворительные, местами вполне соответствуют некоторым отечественным санаториям. Но – это только на первый взгляд. Если же посмотреть повнимательнее, то «внезапно» окажется, что тюремные преференции касаются далеко не всех заключенных. Некоторые об этом могут только мечтать, зная, что их мечты никогда не сбудутся…