— Да, — выдохнула девушка.
— Да будет так! Твоя жертва принята.
И снова зашумел дождь. Подул ветер, принося с собой холодные капли.
Созданное ей плетение засветилось расплавленным золотом.
— Мирта, ты не обязана… — Мэйнард осекся, глядя, как руки Лисандра постепенно принимают нормальный вид. — Ты что, уже…
— Да. А что значит «на неопределенный срок»? Это ведь не насовсем?
— Что ты отдала? — с тревогой спросил Деметриус.
— Свой дар.
— Что?! — Мэйнард подскочил от негодования, забыв о низком каменном своде над головой. Выругался и, потирая макушку, сел обратно.
— «Неопределенный срок» может быть абсолютно любым: день, месяц, годы, но ты не расстраивайся раньше времени. Могло быть и хуже.
Хуже мучительной надежды, которая в итоге может оказаться тщетной? Вряд ли.
— Прости, я не должен был толкать тебя на это, — продолжил Деметриус, — но Лисандр нужен нам этой ночью. Если мы не сможем обновить печать — демоны хлынут в наш мир, и на этот раз мы вряд ли сможем их остановить. И все же с моей стороны было подлостью играть на твоих чувствах, — в его голове была грусть, но никак не сожаление.
— Да как вы могли?! — Мэйнард кинулся на Деметриуса и врезал ему кулаком в лицо.
Целитель даже не пытался увернуться или ударить в ответ.
— Мэй, хватит! — закричала Мирта, видя, что тот собирается ударить снова. — Это было мое решение. Я могла отказаться, — ей пришлось оттаскивать его от Деметриуса.
— Что ж, думаю, я это заслужил, — он рукой вытер кровь из разбитой губы. — Инцидент исчерпан?
— Черта с два! Вы должны были сами решать свои проблемы! Следить за своими полоумными дружками! И вообще, разве вы не должны были еще после прошлого раза сжечь все инструкции по вызову демонов?
— Нет никаких инструкций. К дневнику Асвальда Безумного имели доступ лишь глава и его заместитель. Кто же мог подумать…
— То есть не подумали вы, а отвечать должна она?!
— Не кричи, пожалуйста. Все равно ничего уже не изменить, — ей и без их ругани было плохо.
— Ты тоже хороша! Чувства, значит? Могла бы так сразу и сказать…
Мэйнард обижался, и она его понимала.
— Мэй, я даже ему не собираюсь говорить.
— Вечно вы, девчонки, не в тех влюбляетесь, — махнул рукой Мэйнард.
Мирта уже открыла рот оспорить это утверждение, но сказать оказалось нечего. По молодости ее мать слепо влюбилась в заезжего мага. Мирта никогда ее не понимала. А от того, что она сама была плодом ее ошибки, было досадно вдвойне. Ей казалось, что все в деревне знают об этом и оттого смотрят на нее как-то не так. Как можно довериться едва знакомому человеку? Почему нельзя было подумать головой? У Мирты было множество вопросов без ответа. Мать говорила — поймешь, когда вырастишь.
И теперь она поняла: когда любишь, не задумываясь отдаешь самое дорогое и не ждешь ничего взамен. Не все можно понять с чужих слов, что-то постигается только на личном опыте. Жаль, что этот опыт порой бывает горьким, но если бы можно было отмотать время назад, она сделала бы такой же выбор.
В деревне говорили, что если у девочки отец пьющий, то она и мужа себе такого выберет. Интересно, влюбиться в малознакомого мага — это тоже наследственное?
— Мирта, да не реви ты! Поздновато так-то для сожалений.
И только после слов Мэйнарда она заметила, что у нее снова глаза на мокром месте.
— А я и не сожалению, — улыбнулась сквозь слезы.
Мирта знала — она все сделала правильно. Это был ее первый взрослый выбор, ведь даже отправиться в это путешествие с подачи кого-то из темных богов ее вынудила старуха Ула. Она привыкла плыть по течению, но пришла пора взять ответственность за собственную жизнь в свои руки.
Сознание возвращалось ко мне постепенно. Нещадно болели обожженные руки, гудела ушибленная голова, но я чувствовал вокруг себя спокойное тепло исцеляющей магии. Хотелось пить. Веки отяжелели и не желали подниматься, все мысли растворялись в убаюкивающем шуме дождя. Рядом кто-то разговаривал, но я не мог разобрать слов.
Снова густая темнота, я тонул в ней. Холодно. Знакомый тихий смешок где-то вдалеке. Толща воды давила на меня, я шел ко дну, когда вдруг заметил впереди проблеск света. Сделал рывок к нему всем своим существом, и тьма неохотно отступила.
Я вынырнул из своего болезненного бреда, лихорадочно хватая ртом воздух. Голова была на удивление ясной. Руки почти не болели и выглядели совершенно обычно, хотя по моим недавним ощущениям я сжег их едва ли не до кости.
— Не вставай так резко, — предостерег меня Деметриус. Он-то откуда здесь взялся?! — Голова может закружиться, и потолок низкий — ударишься.
— Воды, — прохрипел я, пытаясь сесть. Деметриус сунул мне в руку полупустую флягу, которую я тут же опустошил.
И только потом огляделся. Мы были в какой-то недопещере, находиться тут можно только сидя. Рядом обнаружилась Мирта с припухшими от слез глазами и насупившийся Мэйнард. Все на месте.
Не хватало только Аргуса. Несмотря на эти дни, проведенные бок обок, мне так и не удалось узнать, что это был за человек.
— Наслышан о твоих геройствах, но в следующий раз хорошенько подумай, прежде чем как брать в руки… некоторые вещи. Это дорого обошлось не только тебе, — целитель скосил взгляд на Мирту, но та округлила глаза и быстро помотала головой.
Больно мне нужны их профессиональные секреты!
— Можно подумать, у меня был выбор... Настоящий герой так и остался на поле брани. Мэй, расскажи хоть, каким он был.
Мэйнард глубоко вздохнул. Кажется, он злился на меня, но отмалчиваться не стал:
— Он был не очень разговорчивым парнем, так что его историю я знаю лишь в общих чертах из обрывков их с Эрваном разговоров. Аргус работал в страже одного портового городка, не знаю которого. Работал на совесть: взяток не брал, на угрозы плевал с высокой колокольни. У него были жена и маленький сын, а еще куча врагов среди местных бандитов. Не знаю, кому он перешел дорогу, но заплатить за это пришлось его семье. Он не успел их спасти… — Мэйнард сделал паузу, еще раз вздохнул и продолжил:— Как я понял, потом он мстил, и месть его была страшной. В какой-то момент он перешел черту дозволенного, его выперли из стражи и запретили появляться в городе. Не знаю, чем он жил и где скитался, пока однажды Эрван не встал на его сторону в пьяной трактирной драке. Меня тогда еще в команде не было, так что подробностей я не знаю.
Так вот что значили его слова.
«Лучше умру сам, чем еще хоть раз позволю этому произойти».
Видимо, его боль до последнего была настолько сильна, что он предпочел пожертвовать собой ради нас. Быть может, в этом он видел свое искупление.
— Боюсь представить, как мы будем объясняться перед Эрваном. Если он выживет… — Мэйнард прикусил дрожавшие губы.
— Должен. Ему есть ради кого жить, — целитель попытался его подбодрить.
— От нашей команды ничего не осталось. Аргуса больше нет, Эрван при смерти, Петра ранена, Лисандру теперь и без нас будет чем заняться, Мирта… тоже уйдет. Из всего выходит, это было наше последнее общее задание.
— Вы его с честью выполнили. — Деметриус мог найти положительные моменты в самой глубокой заднице, и меня всегда поражала эта его способность.
Дождь снаружи постепенно стихал, оставляя после себя запах сырости, грязь и скользкие сырые камни.
— Мы тут до утра сидеть собираемся? Уже почти не капает.
— Ты идти-то сможешь? — Дождавшись моего утвердительного кивка, Деметриус продолжил: — Хорошо. Только нам придется сначала проводить ребят до крепости, и тебе нужно будет поесть, иначе, чего доброго, свалишься без сил посреди ритуала.
— Я сегодня уже один раз свалился, второй раз даже для меня перебор, — сказал я и тут же чуть не упал, поскользнувшись на мокрых камнях, но в последний момент сумел удержать равновесие.