— Подорожная не поддельная? — впервые подал голос отец Виниус, не сводя с меня немигающих глаз.
— Подлинная, — усмехнулся его подчинённый. — Печать самого твинского отца-приора стоит.
— Занятно, — поджал губы Предстоящий, продолжая сверлить меня глазами.
— Так куда же ты направлялся, слуга Лишнего? — задумчиво поинтересовался так и не представившийся мне жрец. — Неужто в Хальмстад? Или в Хураки? А может немного ближе к ЛжеПредтоящему отцу Феликсу? И зачем тебя твинский отец-приор к нему послал? С каких это пор отцы-радетели стали с перевёртышами якшаться, подорожные грамотки им выдавая?
Я похолодел, почувствовав, как по спине потёк холодный пот. Вот теперь всё. Теперь точно не выкручусь. Теперь и внимание отца Виниуса к моей персоне понятно стало. Ему такой козырь в руки попал, что сами Трое велят воспользоваться! Обвинить своего соперника и всех его сторонников в том, что они тайно поддерживают адепта Лишнего — убийственный аргумент. И не только обвинить, но и доказательства представить. Отцу Феликсу после этого вовек не отмыться.
— Чего отмалчиваешься, гнусь?! — вызверился к этому моменту жрец. — Отвечай, когда спрашивают!
— Оставь пока, брат Симон, — остановил начавшегося подниматься из-за стола дознавателя Предстоящий. — Когда будет нужно, он всё перед анклавом о кознях Феликса и вершителей расскажет. То пустое, — величественно махнул он рукой. — А пока я хочу знать ответ на два вопроса: что случилось со слугой моим верным, Ратмиром, да каким образом перевёртыш в компанию герцогини твинской попал. Неужто тоже с Лишним якшается?
— Нету больше вашего Ратмира, — хмыкнул я в ответ. Лебезить перед всеми этими отцами я больше не видел смысла. Всё равно с ними не договоришься, и они про меня уже всё решили. — Не пережил он заклинание кого-то из вершителей, что отец Никонт в проклятый город послал. А герцогиня во время бегства из Твина прибилась. Жить все хотят, а дорога в Лош только одна — через лес. Все другие степняки перекрыли.
— Ратмира жалко, — задумчиво заметил отец Виниус и тяжело вздохнув, поднялся из кресла. — Отпусти, никуда он не денется, — я облегчённо взглотнул, почувствовав, как убралось лезвие холодившее горло. — Ладно, — повернулся предстоящий к отцу Симону. — Пойдём с герцогиней поговорим. А этого ты потом в другом месте более обстоятельно обо всём расспросишь.
Мне ожидаемо надели наручи ещё и на ноги, и вся процессия удалилась восвояси.
Всё, приплыл. На окне странное свечение сияет, к двери тем более нет смысла соваться. Я, когда мои гости выходили, взгляд туда бросить успел. Там в коридоре, судя по всему, все те два десятка воев, что в трактире бражничали, толпятся. И что характерно, трезвые все как стёклышко. Красиво сыграли, ничего не скажешь!
Мда. Похоже, ждали нас в городе. Недооценил я всё же проклятого прево, недооценил. Думал, раз стража не набежала, значит поверил он грамотке жреческой. А он просто голубя в Хальмстад послал. Зачем суетиться, если мы с Дин сами к месту назначения доберёмся?
Эх! Надо было ещё перед городом из каравана уходить и дальше самим добираться. Тогда хоть какой-то шанс мимо внимания встречающих проскочить имелся. И ведь была такая мысль, была! Так нет, расслабился за время поездки, обленился, решил, что и так обойдётся. А теперь всё. Сейчас с Динкой переговорят и можно в дорогу собираться. Этак я скоро экспертом по темницам стану. В какой город не приеду, обязательно в неё наведаюсь!
— Ушли? — в воздухе материализовался айхи, настороженно поглядывая по сторонам.
Ну вот, нарисовался! Стоп! А ведь я его с того момента, как мы в трактир вошли, не видел! Нет, на тот момент, меня это не насторожило. Подумал, что коротышка по своей привычке на разведку сразу ломанулся. Любит тварина меховая в каждый угол свой нос засунуть, да в каждой куче дерьма покопаться. Но теперь, в свете последних событий, очень уж это исчезновение подозрительно выглядит.
— Доволен? — вместо ответа поинтересовался я.
— Да не то, чтобы очень, — озадаченно почесал Толик за ухом и доверительно сообщил: — То, что вас жрецы здесь схватят, в мои планы не входило, если ты об этом.
— Хочешь сказать, что и о засаде ты ничего не знал? — криво улыбнулся я. — А кто нам того мальчишку присоветовал? Раз нас здесь ждали, то и он по приказу нас сюда привёл.
— По приказу, — не стал спорить со мной айхи. — Только я-то как об этом узнать мог? Я мыслей читать не умею! А вслух он ничего такого не говорил!
— Может и не говорил, — не стал спорить в свою очередь и я. — Вот только гостиницу ты наверняка успел проверить, когда мы в неё вошли. Почему о засаде не предупредил?
— А почему я должен тебя о чём-то предупреждать? — неожиданно разозлился дух. — Я тебе не служу! — навис он надо мной. — Я вообще никому не служу!
— Понятно, — хмыкнул я, скривив губы в усмешке и мелкими шажками прошамкал к креслу. — Что случилось, Толик?
Айхи на глазах сдулся, растеряв весь свой задор. Ссутулившись, словно глубокий старик, он шлёпнулся на пол рядом со мной и нехотя признался: — Я их не увидел.
— Кого их?
— Да всех, кто в этой комнате находился. Они тут сидели, а я не увидел, понимаешь? Я таких заклятий со времён асуров не встречал!
— Так они просто Полог отрицания установили? — пожал плечами я. — Вот ты их и не заметил.
— Полог отрицания в здании не установишь, — отмахнулся от моего довода айхи. — Это заклинание к магии воздуха относится и энергию из окружающего пространства черпает. Много энергии, — развёл лапами коротышка. — Здесь бы он в одно мгновение с хлопнулся! А то, что они сейчас применили, уже к высшей магии относится, — придвинулся ко мне дух. — А заклинания высшей магии в кристаллы не закрепишь. Понимаешь?
— Понимаю, — тихо выдавил я.
Жихарь, низко пригнувшись, протиснулся в узкий дверной проём, шагнул в комнату и привычно зажмурился. Яркий свет, в клочья разорвав царивший в помещении мрак, стеганул по глазам даже сквозь прикрытые веки.
— Принёс?
Прикрыв лицо рукой, юноша осторожно открыл слипающиеся глаза, мысленно проклиная старика, обожавшего чересчур яркое освещение, рассмотрел сквозь набежавшие слёзы табурет и бережно положил на него заплечный мешок.
— Принёс, мастер, — затоптался Жихарь на месте. Кроме лавки, на которой до его прихода спал Албыч и табурета в тесной коморке, что снимали они в подвале гостиного дома, ничего не было. Да и куда тут ещё мебель ставить, если им и сейчас вдвоём развернуться негде было? Хорошо ещё, что старый маг все ночи в жреческой библиотеке проводил, а то бы ему и голову преклонить негде было бы! — Пришлось торговцу восемь золотых отдать, — с упрёком посмотрел он на перевёртыша. — И серебрушки не скинул, отрыжка айхи!
— Пустое! — Албыч поднялся с лавки, подтянул к себе мешок и вытащил толстую, синюю книгу в обложке из телячьей кожи, отстегнул металлическую застёжку, развернул и, водя заскорузлым пальцем по титульному листу прочитал: — «Хроники империи Гванделон от её основания великий Исидором до дней нынешних», — колдун бережно пригладил страницу и довольно оскалился: — То, что нужно!
— На этакие деньжищи можно было полгода безбедно жить, а не в этой конуре ютиться, — не удержался Жихарь от уже открытого упрёка.
По мнению бывшего воришки, Албыч, с тех пор как они приехали в Хальмстад, занимался полной ерундой. Нет, против изготовления старым магом кристаллов, он как раз ничего против не имел. Такие деньжищи в руки поплыли, хоть и приходилось камешки местному лавочнику за четверть цены отдавать! Вот только деньги эти у них не задерживались, утекая в жадные руки отца Густава, доживавшего свой век архивариусом в жреческом хранилище книг. Густав был древним стариком, стоявшим одной ногой в могиле, но любви к деньгам по этой причине не утратил. Вот и согласился пускать в хранилище Албыча по ночам, благо особо ценные книги хранились в другом месте и доступа туда и у самого Густава не было.