В феврале сорок пятого за ним пришли из комендатуры. Эти… эти подлецы формировали из мальчишек, заградительные, оборонительные отряды из частей гитлерюгенда. Они посылали неопытных ребятишек, прямо в чёртово пекло, под танки и артиллерийские обстрелы. Готовили их к подрывной и партизанской борьбе.
Ханс… ты знаешь его характер, мальчик был весь в твоего деда. Он заявил им, чтобы они убирались, и что он не намерен бросать тень на фамильный герб, покрывая его позором и кровью, от участия в этом мерзком преступлении против человечества и своего народа.
Тогда они арестовали его и передали в лапы гестапо. После недельных истязаний в застенках, наш храбрый мальчик так и не сломался. Тогда они объявили его предателем и повесили на городской площади, вместе с участниками антифашистского подполья.
Гретхен сильно убивалась. Бедняжка, неделю провалялась в горячем бреду, что мы стали переживать за её рассудок. Но, она оказалась сильной женщиной и всеобщими стараниями, начала поправляться, с нашей помощью и под неусыпным вниманием верного друга семьи, доктора Клауса.
— Я испытывал перед фрау Гретхен чувство вины, — вклинился в разговор, конюх Рольф, в то время пока Фрида, пыталась привести себя в порядок. — В отличие от Ханса, мои оба внука отправились в гитлерюгенд. Но, и это не уберегло их детские жизни. Ребятишки погибли от разрывного снаряда, когда к окраинам города подбирались американцы.
Немного оправившаяся Фрида, положила свою морщинистую ладонь, на руку седого конюха, и продолжила дальше:
— Потом мы лишились Евы. Девочка пела с другими детьми в церковном хоре, когда началась бомбёжка. Бежать в укрытие было поздно и пастор Гюнтер, выбежал на ступени собора, поднял распятье и начал молиться Богу, чтобы тот отвёл от невинных душ, надвигающуюся погибель. Но видно Господь не услышал его, или был занят другими делами. Бомба угодила прямо в собор, отбирая жизни невинных агнцев. Тридцать две девочки и шестнадцать мальчиков, вместе с церковными служителями, были погребены под обломками. Теперь я верю, что наша Ева, вместе с остальными ангелочками, пребывает в Раю. Очень страшная и не справедливая цена, легла на наши плечи за искупление.
Её ладони сложились в молящемся жесте, и женщина перекрестилась, устремив свои раскрасневшиеся глаза, в неосязаемую горнюю высь.
— Когда вошли русские, — продолжала она — по приказу фрау Гретхен, мы с Рольфом вывозили детей и женщин, в лес, чтобы спрятать в охотничьих угодьях. Но, времени было очень мало, и всех вывести не получилось. Город был оцеплен кольцом. Пьяная солдатня, начала заниматься мародерством и надругательством над прислугой. Спасаясь от офицера насильника, наша Гретхен, оглушила его бронзовым канделябром, и в отчаянии и исступлении, завладев его автоматом, бросилась вершить правосудие над обезумевшими солдатами.
Но, что может сделать, пусть даже и сильная женщина, против стаи матёрых волков, которые привыкли идти на врага с голыми руками, добывая оружие в бою. Когда у неё кончились патроны… — Фрида сжалась в стул и втянула, свою сморщенную, старушечью шею в худые плечи.
Потом крепко зажмурилась, так что слёзы, обильным потоком заполняли бороздки её лица, и в отчаянии замотала по сторонам, своей убелённой сединами головой.
— Дальше было так страшно, что я не хочу тебе даже об этом всём говорить. До сих пор, по ночам, я просыпаюсь, от преследующего меня кошмара. Фридрих, мальчик мой… поверь… тебе лучше этого не знать. Потому что такой невыносимой смерти, не достойны даже мученики в аду.
Через день, территория отошла к союзникам. Это было, конечно, не сравнимо ни с чем. Возмущённый увиденным офицер, военный морской пехотинец её королевского величества, требовал проведения расследования, и решения военно-полевого суда. Но, приехавшие высшие военные чины от русских, что-то в резкой форме ему заявили, предъявив какие-то документы. Вскоре этого офицера отозвали, прислав на его место, какого-то ублюдка, который пьянствовал с русскими напропалую, до тех пор, пока их не расквартировали, по другим населённым пунктам. Так усадьба и запустела. Среди пострадавших мы нашли вашу крестницу Берту, её похоронили неподалёку, на кладбище где покоятся ваши близкие родственники.
— Это было кошмарное, страшное время. Мы познали плоды и пожали жатву, отрабатывая грехи, наперёд за своих потомков, — прохрипел, обливаясь слезами и потом, старый конюх. — Давайте помянем святых мучеников минутой молчания.
Барон сидел, словно сросся со стулом, сжимая до онемения кулаки и комкая кружевную салфетку. Желваки на скулах, судорожно бегали, а стиснутые зубы способны были перекусить гранит. Сердце больно саднило в груди, в то время как горлу подступала удушливая тошнота. По спине напрягшейся как струна, неприятными крупными каплями, проступал и струился холодный пот.