— Именно так мой друг, — ответил Клео вполне серьёзно, прикуривая длинную сигариллу и выпуская через ноздри струи клубящегося дыма.
— А как же те несчастные, которых вы ей обещали по завершению вашего общего дела? — поинтересовался я, не скрывая своего беспокойства.
— Видите ли, мон шер, мир, в котором вы живётё, увы, ещё далёк от совершенства и он, иногда нуждается в чистке и приведению в соответствующий баланс и порядок. — Клео встал с кровати, подошел к открытому окну и, наблюдая сверкающий ночными огнями город, продолжил:
— Поэтому, исчезновение кучки извращенцев и сексуально озабоченных негодяев будет более гуманной платой, чем судьба Содома и Гоморры.
— Тогда получается, что вы, потакая блуднице, творите благие дела и спасаете мир?
Клео повернулся ко мне, в его фиолетовом и зелёном глазах сокрылась тайна, окутанная в снисходительную иронию. Он как всегда улыбался.
Наверное, таким он запомнится мне навсегда и мне теперь трудно его представить, без этой лукавой «чеширской» улыбки.
Он мягко, почти бесшумно подошёл к столику с кофейником, затушил в пепельницу окурок дымящейся сигариллы и сказал:
— Сейчас нет смысла вдаваться в подробности устройства мира, да и времени для этого не совсем достаточно. Но думаю, это далеко не последняя наша встреча и мы найдём ещё не мало тем для интересных бесед, которые в корне изменят ваше представление о жизни, надеюсь — в лучшую сторону. А сейчас нам пора, его Всемогущество ждёт вас.
Он встал и, отвесив почтительный поклон, сделал жест, подобный тому, что наблюдала прислуга отеля, когда мы вошли в вестибюль. Правда, на этот раз, мне не показалось это таким комичным.
— Но ведь я не одет должным образом по такому случаю, — опомнился я, указывая жестом на намотанное на бёдра махровое полотенце.
— Не могу с вами не согласиться, — воскликнул Клео и, сдёрнув с меня остаток мнимой одежды, подтолкнул меня к открытой двери.
Аудиенция
Оказавшись нагим, я испытывал овладевший мной комплекс неловкости и чувствовал себя уязвимым и беззащитным. Наверное, это было заранее спланировано по разработанному сценарию, для того, чтобы сразу сломить мой дух, и подчёркнуто указать, кто является истинным хозяином положения. Я ещё не успел выразить своё возмущение по данному поводу, как оказался в известной мне уже гостевой комнате.
У противоположных высоких кованных двустворчатых дверей стояла полуодетая Пепелла. Причём, слово «полуодетая», можно было бы и не употреблять, так как изумрудная с золотыми блёстками, газовая накидка и изящныё драгоценные камни, оправленные в золотые, с платиновыми вставками украшения, нисколько не скрывали, а наоборот только подчёркивали безупречные и совершенные формы её восхитительного тела. Вакханка смерила меня, с ног до головы, своим плотоядным взглядом и видно удовлетворённа моей обнажённой сконфуженностью и беззащитностью, послала в мою сторону воздушный поцелуй. Затем, она провела своим влажным языком по сладострастным устам и собралась, уж было, что-то сказать, как следом за мной в комнату вошёл Клео. Пепелла поспешно распахнула кованные тяжёлые двери и, трижды гулко ударив об пол массивным золотым трезубцем и громко, торжественно произнесла:
— Почётный гость, к его Всемогуществу Тёмному Князю Мира сего и Повелителю Преисподней. Знаток души человеческой — Антон Ветров.
После этого, она опустилась на оба колена и пала ниц перед моими ногами. Я застыл в растерянности, не зная, как положено вести себя в подобных случаях.
Но тут, мне на помощь пришёл вездесущий Клео, он взял меня одной рукой под локоть, а вторую распростёр в приглашающем жесте:
— Входите милорд, — кот сделал лёгкий кивок головой в сторону распахнувшихся дверей.
Конечно, на двери они не были похожи, скорее это были огромные ворота, распахнутые в тронный зал средневекового замка.
Только сейчас до меня дошло, что этого не может быть, как говорил в своё время Черчилль: «Потому, что не может быть никогда». Откуда, даже в роскошном номере апартаментов, могли появится такие огромные двери, оформленные в готическом стиле фигурной узорчатой чеканкой, на железных частях обивки. Такую дверь даже осадный таран, и тот возьмёт не с первого раза.
Повинуясь любезному приглашению хозяев, я шагнул вовнутрь, переступая через лежащий на мраморном полу трезубец. То, что мне предстояло увидеть внутри, потрясло меня до умопомрачения.
Передо мной простирался величественный тронный зал, поражая своими размерами и размахом. Даже если бы, сошедший с ума архитектор, пожелал отвести под него целый этаж, а если судить по высоте стен и уплывающего в бесконечность потолок… Даже если задействовать всю плошать этого многоэтажного здания отеля, то и в этом случае, вряд ли бы можно бы было достичь того, что открылось моему восхищенному взору.