Почти два томительно долгих года, ему потребовалось на то, чтобы вновь ступить на землю родной Германии. Правда, многое пришлось переосмыслить и переоценить за это, казавшееся растянутым до бесконечности время.
Прибытие на Родину он относил, к своему долгу. Долгу перед семьёй и ушедшими в вечность предками. Хотя сердце, его, осталось в далёкой России на раскинувшихся просторах свободолюбивой и полудикой страны, утопающей в дремучих и не проходимых лесах. Там, где он ощутил этот вкус единения с нетронутой временем, истинной Силой. Отголоски её остались и здесь — в Европе, собираемые по крупицам и хранимые теми, кто был посвящён.
Но, как долго она ещё здесь сохранится? В то время, как там — в России, не смотря на стремления новой власти, скрыть её и перекроить мир по-новому, она продолжает жить, в сохранившейся девственной чистоте. И источник её так силён и неисчерпаем, что способен собой напоить бесконечное множество жизней и не иссякнуть на протяжении времён.
Только в чьих же руках суждено ему оказаться? И в какую сторону будет направлена эта Сила? Ведь имея такой потенциал, можно, как осчастливить весь мир, так и уничтожить его в одночасье.
Хочется верить, что пока этим Знанием ведают те, кто подобен знакомому ему Берендею, можно оставаться спокойным за будущее этого мира. Даже кровопролитная и ужасающая война, не смогла спровоцировать их к пробуждению Силы. Хотя холодный расчёт противоборствующих сторон, ставился именно на этот ответный шаг. Но Хранители выстояли, и мир не погиб, восстанавливая равновесие. И так будет и дальше, вовеки веков, пока Знание о Силе сохранено от ещё не совершенного человечества.
Не так много осталось мест на земле, где возможен доступ к источнику.
Но, ещё тяготило Фридриха чувство, которое он всеми силами старался спрятать в недра своего сознания. Мысли о Марфе не покидали его, с того самого дня, как они распрощались. Он боялся себе признаваться, что думал и помнил о ней, даже чаще, чем о Гретхен — супруге и матери своих детей.
Это не было чувством измены. В эти трудные времена, могли происходить вещи и более невероятные. Фридрих полностью почитал укоренившиеся в роду традиции, и являлся приверженцем прочных семейных и родовых отношений. Это было залогом здорового будущего.
Но, в душе он осознавал, как близки они с Марфой по духу и Силе, и это никак не давало ему покоя. Это чувство захватывало целиком, проникая во все уголки его существования. Вот уже больше года, с того момента как он больше её не видел, Фридрих ощущал щемящую боль в душе. Для него это было, как будто у него отняли, часть самого себя. Это чувство утраты, довлело над ним, предрекая, что это ещё не конец и настойчиво требовало решительных действий.
Вот и теперь, он боролся с собой, пряча мрачные мысли и пытался представить своё долгожданное возвращение домой. Он прокручивал в памяти снова и снова, все препятствия возникавшие на этом пути.
Два года…
Два долгих, томительных года, вымученных и выстраданных в бегах и отчаянной борьбе за выживание и обретённую свободу.
Где его только не носило?…
Россия, болотистая Белоруссия, где люди навечно прокляли ужас фашистского изуверства, памятью заживо спаленных деревень. Одно упоминание на немецкий акцент, чуть не стоило ему жизни. Гонимый, полуживой, умирающий с голоду, барон добрался до песчаной Прибалтики. Люди здесь не смотря на кажущуюся надменность и чопорность, были более демократичны. Но, страх местного населения перед новым режимом, не позволял в полной мере рассчитывать на поддержку с их стороны.
Так Айнхольц оказался среди лесных братьев, по рекомендации одного из подпольщиков. Нельзя сказать, чтобы он одобрял те зверства, которые они творили в ответ на насилие со стороны властей. Но, что ему оставалось делать. Он и здесь был чужим, отказавшись участвовать в боевых и карательных операциях. Чтобы избежать подозрений в отношении шпионажа, ему пришлось оставлять и это, с таким трудом появившееся убежище. Но, по оставшимся у него от знакомства с подпольем, поддельным документам, беглому немцу удалось устроиться на рыболовецкое судно, где он начал осваивать новую профессию моряка.
Через пол года, счастье ему улыбнулось, барон сошёлся с контрабандистами и за все имеющиеся у него сбережения, они помогли ему в трюме торгового судна попасть в независимую от Советского Союза Финляндию. Месяцы скитаний по этой стране, пролетели почти незаметно.
Обратившись в посольство Германии, Фридрих ожидал утомительного процесса проверок и бюрократической волокиты. Правда, в самом начале он чуть не угодил в тюрьму как нацистский преступник. Но когда, выяснилось, что он был адъютантом при штабе и не имел отношения к боевым операциям, его отпустили. Так как, даже тех, кто подобно ему искупил свою вину на трудовых работах в России, уже как год назад, отправили эшелонами обратно домой в Германию, оставляя лишь тех, кто участвовал в карательных операциях и других преступлениях, нарушающих законы военного времени.