Глава 7
— Миледи! — ахнула Мег и побледнела от смущения.
— Кроме нас, тут никого нет, и я никому ничего не расскажу, — заверила горничную Химена. — Тебя самая мысль, высказанная мною, так напугала или то, что я осмелилась заговорить об этом?
— Не знаю даже, что и сказать... — Мег отвела взгляд. — Но как вы узнали?
— По тону его голоса, по тому, как смотрела на него его супруга, когда он разговаривал с женщиной помоложе. — Химена не стала уточнять, что женщина помоложе была невестой принца Гагериса. — Стало быть, он обращался со служанками так, словно все они существуют для того, чтобы его ублажать?
— Да, миледи, хотя он и не звал нас в свою постель, как его сыночки.
— Ну, так он себя вел только потому, что был при жене, — заключила Химена. — Ну и как же вы обходились с принцами?
— Мы поговорили с сенешалем, сэром Мартином, а тот поговорил с королем. Что уж там были за разговоры, мы не знаем, но только коридорные слуги слыхали, что король сильно кричал на сэра Мартина, так сильно, что через дубовую дверь толщиной в три дюйма было слыхать. И говорили они, что сэр Мартин вышел суровый, а король жутко гневался и велел послать за сыновьями. После того они перестали уговаривать нас лечь с ними в постель, но с поцелуйчиками и объятиями все равно привязывались и шептали нам на ухо всякие гадости.
Химена сделала в уме заметку: следовало поближе познакомиться с сэром Мартином. Он был настолько благородным рыцарем, что даже король не осмелился наказать его.
— Что, даже принц Брион?
— О нет, он нам не докучал, ваша светлость, хотя и бросал на нас восхищенные взгляды. — Мег зарделась. — Пожалуй, больше чем восхищенные... но все-таки не похотливые. И еще мы частенько видели, как он говорил с сэром Мартином и сэром Оризаном, и разговоры они вели все больше про рыцарство, про то, что означают рыцарские обеты.
— Но не о любви рыцарей к прекрасным дамам?
— Принц Брион ни о какой даме не говорил, — протянула Мег. — Речи они вели о том, как прекрасно любить издалека, о том, как вести себя рыцарю, ежели он влюблен в даму, за которой нельзя ухаживать. Наверное, вели они беседы и о том, когда рыцарь может воспользоваться благосклонностью дамы, а когда — нет.
Во время турнира рыцарь мог повязать на руку платок, принадлежавший даме, для того чтобы показать, что она надеется на его победу, даже если они не были влюблены друг в друга. Однако Химена всерьез подозревала, «что влюблен Брион в невесту своего брата. Подслушанные служанкой высказывания говорили о том, что Брион вряд ли отважился бы на убийство брата. Это было бы не по-рыцарски.
Химена вздохнула и устремила взгляд на потолок, разрисованный звездами, солнцами и лунами.
— Трудно понять, как они живут вместе, под одной крышей, когда так часто и жарко ссорятся.
— Так ведь королевское же семейство, — просто сказала Мег. — И вовсе им не надо жить под одной крышей. Есть куда разбежаться.
— Это верно, — задумчиво проговорила Химена. — Они могут жить в разных замках. — Она улыбнулась горничной. — И кто бы смог их за это обвинить?
— Уж очень они... — начала, но не договорила Мег.
— Очень неприятные люди? Не бойся, договаривай, милая, я же обещала тебе, что никому не расскажу о нашем с тобой разговоре. Впрочем, говорят ли в замке об этом или помалкивают, но так думает большинство, от королевы до посудомойки.
— Посудомойка! Она ни капельки не хорошенькая, и то принцы к ней... — Мег снова осеклась.
— Если ты будешь то и дело прикусывать свой язычок, ты прокусишь в нем дырку, — предупредила горничную Химена. — Значит, они приставали ко всем женщинам, даже к некрасивым?
— Это принц Джон, — пояснила Мег.
— Что ж, рыбак рыбака... Можно не сомневаться, король всех нас, женщин, винит за то, что мы так пеклись о своей добродетели. Он, видно, думает, что если бы принц Гагерис нашел для себя утешение в стенах замка, он бы не потащился в город и остался бы жив.
— Может, король так и думает, — мрачно проговорила Мег, — да только это не правда. Гагерис был готов на каждую бабу кинуться, и все бы ему было мало.
— Да, он бы не успокоился, пока вокруг него не осталось бы непорочных женщин, — согласилась Химена.
— Плевать он хотел на непорочность, — заметила Мег. — Прошу прощения за откровенность, ваша милость. Ну, может, ему поинтереснее было бы девственницей овладеть... — Девушка поежилась. — И все равно, будь он хоть злодей из злодеев и развратник из развратников, лучше бы он живой остался. Чтоб вот так неделя закончилась — страшнее не придумаешь!
— Верно, и он, и его родня позаботились о том, чтобы эта неделя получилась такой мерзкой. Принца Бриона я исключаю, и леди Розамунду. — Химена сочувственно покачала головой. — Бедная девочка! Интересно, что она поделывала, пока ее суженый предавался разврату?
— О, на этот вопрос я вам могу ответить! — воскликнула Мег.
Химена только этого и ждала.
— Правда? И где же она была?
— Когда принцы отправились развлекаться, она ушла к себе в комнату, сославшись на головную боль.
— Еще бы, — кивнула Химена, припомнив подробности обеда. — Надеюсь, головная боль у нее прошла?
— Она вроде бы сразу уснула, потому что заперла дверь, а когда пришла горничная и принесла ей вина, чтобы крепче спалось, принцесса Розамунда через дверь сонным голосом ответила, что вина ей не надо.
— Потом она уснула, и хорошо сделала, потому что ее ожидало невеселое пробуждение, — задумчиво проговорила Химена и покачала головой. — А мы-то порадовались тому, что трое принцев хоть на несколько часов покинули замок!
— Не все принцы уходили в город, миледи.
— Не все? — бросила взгляд на Мег Химена. — Значит, Брион остался?
— Нет, Брион ушел бражничать вместе с братом, а сэр Оризан пошел с ними, чтобы их охранять, и еще несколько гвардейцев. — Мег покачала головой. — В замке принц Джон остался.
— Принц Джон? — требовательно спросила Химена. — Ты уверена?
— Еще как уверена, миледи, — отвечала Мег. Похоже, ее несколько смутила настойчивость госпожи. — Он был в замке, это точно. Слонялся по кухне, звал меня к себе в постель, а когда я его отшила, он поплелся в коридор и стал приставать к бедняжке Элии. Она ему тоже дала от ворот поворот, и он потащился в свою комнату несолоно хлебавши. А потом Кокилла понесла ему вина со специями, да назад-то и не вышла.
Химена выпрямилась, прищурилась.
— Только не говори, что он силой заставил ее остаться!
— Да нет, что вы, — хихикнула Мег. — Кокилла — она женщина расчетливая. Невинность свою она давно потеряла. Тот тип обещал, что женится на ней, а потом бросил ее, вот она и решила, что впредь будет брать с мужчин звонкую монету и больше ей от них ничегошеньки не надо. А поутру она честно нам призналась, что до полуночи кувыркалась в постели с принцем Джоном и что деньги за это взяла с него и до, и после утех.
Гагерис был убит около одиннадцати, стало быть, у Джона появлялось надежное алиби. Химена нахмурилась. Она ожидала, что Джон окажется хотя бы косвенно замешан в убийстве брата.
— Все равно он мог нанять убийцу, — сказала она Рамону, когда после завтрака они отправились прогуляться по саду.
— Точно так же, как Драстэн или Петронилла, — напомнил жене Рамон. — Мне и в голову не приходит, чтобы они могли убить Гагериса своей рукой, и тем не менее они были с нами до десяти вечера.
— А потом? Ведь убийство, если на то пошло, произошло всего через час.
Проверю и выясню, не выходил ли кто-то из них из замка, — пообещал Рамон и улыбнулся. — Знаешь, порой полезно водить дружбу с простыми солдатами, а особенно с теми, что стерегут королевские покои.
Дракон снизился, лапы его коснулись земли, и он немного пробежал перед тем, как сложить крылья.
— Спасибо тебе, Стегоман! — крикнул Мэт и слез со спины дракона. — Очень может быть, что ты помог мне ответить на один вопрос.