На самом деле напрямую она этого не говорила.
— Думаю, принц Джон здесь скорее жертва, — задумчиво проговорил Мэт. — Он всего лишь еще один человек, одурманенный лживыми проповедями главного друида — проповедями, которые он разбрасывает по стране, словно сеятель — семена.
— И как же это ему удается? — потребовала ответа аббатиса.
— На него работают менестрели. Они повсюду распевают скабрезную песню, порочащую честное имя королевы. Там поется о том, что принц Брион — незаконнорожденный ребенок, — ответила Химена.
Мэт изумленно посмотрел на мать, но сразу понял, что дивиться нечему. Ведь он сам уже дважды слышал эту балладу, следовательно, могли ее услышать и его родители.
— Злобный лгун! — вскричала аббатиса. — Все знают, что она была образцом добродетели с тех пор, как вышла за Драстэна!
— С тех пор — да, — вступил в разговор Рамон. — Но похоже, некоторые испытывают сомнения относительно ее жизни до этого брака. Соответственно, возникают и сомнения относительно того, как она вела себя впоследствии.
— Сомнения могут возникнуть только у тех, кто сам грешен! Брион — вылитый отец, только чище душой! Если уж сомневаться в отцовстве Драстэна, так лучше взглянуть на Джона!
— Тс-с-с! Не так громко! — Мэт поднял голову и опасливо оглядел стропила.
— Да-да! — озабоченно проговорил Рамон. — Колдун разослал по всей стране воронов-шпионов.
Аббатиса прищурилась.
— Эти поедатели падали всегда были птицами, приносящими беду.
— А стоит воронам услышать, как кто-то дурно отзывается о принце Джоне, они каким-то образом докладывают об этом солдатам, — сказал Мэт. — Затем солдаты являются и арестовывают болтуна.
Долан поежился и этим привлек к себе внимание аббатисы.
— С тобой такое было? — спросила она. Долан кивнул.
— Бедняга! — покачала головой аббатиса. — Теперь ты хромаешь. Что еще сделали с тобой?
Вместо ответа Долан открыл рот и замычал. Аббатиса содрогнулась и отвела взгляд.
— Воистину страной владеет Зло! — воскликнула она и обернулась к Химене и Рамону. — Но почему вы пришли сюда, в орден Святой Урсулы?
— Вопрос резонный, — подхватил Мэт. — Я думал, что вы остались в Бордестанге для того, чтобы защищать королеву Алисанду и внуков.
— Война в Бретанглии заставила твою супругу посчитать, что угроза для Меровенса миновала — по крайней мере на время, — сказал Рамон. — Мы решили отправиться на север, чтобы побольше узнать о том, что здесь происходит.
Мэт вздохнул:
— И мой план оставить вас дома в безопасности благополучно рухнул.
Отец ответил ему лукавой усмешкой.
— И все-таки — почему вы пришли сюда?
Химена пожала плечами:
— Мы шли на север окольными путями, госпожа аббатиса, заходили в деревушки и небольшие городки, чтобы послушать, что говорят люди. Но за нами увязалась погоня — солдаты с жуткой собакой-ищейкой, и мы побежали от них, а мне что-то подсказало, что спастись можно именно здесь, в этой стороне.
— Вашей душе подсказала это святая, наша покровительница, — заключила аббатиса. — Видимо, вы истинно верующая женщина, иначе ваша душа не услышала бы голоса святой Урсулы. Но что вы такого сделали, чем привлекли к себе внимание этих солдат?
Химена и Рамон обменялись взглядами, и Химена ответила настоятельнице:
— Мы спасли одну деревенскую девушку от солдат, сумели протянуть время и дали возможность тамошнему священнику подоспеть и прогнать солдат. Потом мы помогли одному ювелиру, у которого его барон намеревался отобрать последние унции золота, а потом исцелили от ран священника, который пытался защитить этого ювелира и был избит солдатами.
— Понятно, — кивнула аббатиса. Она явно была потрясена рассказами Химены. — Но как этот барон осмелился поднять руку на священнослужителя!
— Он заявил, что перешел в другую веру — стал последователем учения мнимых друидов и стал поклоняться их богам, — отвечал Рамон. — Поэтому, сказал он, ему больше незачем бояться церкви.
— Все зашло намного дальше, чем я думала! — воскликнула мать Дицеабо. — Но как же так могло выйти, что в стране бесчинствует зло, а я ничего об этом не знала? Ведь мы оказываем гостеприимство странникам, и их тут бывает много!
— Все это произошло всего за несколько недель, — объяснила ей Химена.
— Если так, то все ловко задумано! Быть может, в конце концов, это и не принца Джона происки. — Она обернулась к Мэту. — Ну а вы как привлекли к себе внимание погони?
— Думаю, за нами они прежде всего погнались из-за того, что мы спасли одного священника от нападок мнимого друида, — ответил Мэт. — Затем я помешал ритуалу, который этот друид предназначил для завлекания новых людей в свою секту, и довел его до храма, по пути обороняясь от злого колдовства. В храме этот раскаявшийся грешник исповедовался. Он и теперь находится в церкви — надеюсь.
Аббатиса на миг задержала на Мэте взгляд.
— Да, пожалуй, за это вас могли преследовать. Но почему вы отправились в наш монастырь?
— Нас послал сюда тот священник, которого я спас от мнимого друида. Я спросил у него, как бороться с этой ересью, и он посоветовал мне спросить об этом у вас.
Аббатиса широко открыла глаза и смущенно отвела взгляд.
— У меня? Да что же я знаю о сражениях и борьбе? Я знаю только молитвы, посты да как управлять орденом, но что от этого толку в борьбе с ложью, суть которой непонятна даже многим из тех, кто ее сеет?
Мэт склонил голову, сжал кулаки. Надежда была готова покинуть его. Сэр Оризан устремил на него полный опасения взгляд.
А вот Химене доводилось и прежде видеть сына в таком настроении. Она лишь на миг задержала взгляд на отчаявшемся Мэте и посмотрела на аббатису.
— А нет ли у вас каких-либо историй о том, чтобы святые воевали с настоящими друидами?
— Есть, — медленно отозвалась аббатиса. — Но тем святым доводилось видеть, как народ страдает от непрерывных войн, которые, по мнению друидов, ублажали их богов. Поэтому святые объясняли людям, что их желание обрести мир на самом деле есть желание обрести истинного Бога. Есть ли у народа и теперь такое желание?
— Он просыпается, — сказала Химена. — Иначе нам уже некого было бы спасать.
— Верно, — задумчиво посмотрела на нее настоятельница. — Вы мне поведали все о том, что с вами случилось по пути на север, или было что-то еще?
Химена нахмурилась, вспоминая.
— Я слышала разговоры женщин, которые высказывали опасения за судьбу принцессы Розамунды, которая была заключена под стражу неподалеку от королевского замка Вудсток, но таинственным образом исчезла.
— Их можно понять!
— Еще они жалели королеву, которая вела с королем войну за право ее сына Бриона стать наследником престола, и теперь за все свои страдания получила плен...
— Об этом я слышала.
— А еще поговаривают, будто бы принц Брион на самом деле не погиб, что он погружен в колдовской сон и теперь лежит, как и король Артур, в Гластонберийском соборе.
— На это можно надеяться, — поспешно проговорила аббатиса. — Но я не стала бы далее распространять этот слух, пока не подтвердится, что это правда.
— Тогда нам следует отправиться в Гластонбери и посмотреть, так это или нет.
— Нет, не в Гластонбери. — Аббатиса наконец села за стол вместе с гостями и устремила взгляд в пространство, как будто взгляд ее был способен проникнуть сквозь стены и пролететь весь путь до священного города. — Тут есть нечто от нежелания крестьян терять веру в то, что принц жив. Гластонбери по праву считается неприступной святыней, способной выдержать борьбу с любой ересью. К тому же Гластонбери расположен достаточно близко для того, чтобы крестьянам было легко поверить в этот слух.
— Ну а вам как кажется? Гластонбери недостаточно укреплен для того, чтобы там могло лежать тело принца Бриона? — спросил Мэт. Он оживился — хотя бы из-за того, что аббатиса почему-то отнеслась к слуху насчет принца Бриона всерьез.