Выбрать главу

— Банальщина…

— Скорее, первая часть "пароля-пропуска". Вторая часть табу. Неназываемые признаки по которым определяют и уничтожают врагов. Уже не глядя — свои они, чужие или кровные родственники.

— Как в "Ясе" Чингис-хана? — хищно подобрался Плотников, даже глаза засветились…

— Примерно. "Яса" сравнительно недавнее свидетельство штурма "барьера Данбара". Не дошедшее до нас целиком. В полной версии "культурного кода человечества" — содержится однозначное требование: "Пойманных с поличным людоедов, садистов и предателей — убивать вместе с семьями". Без всякой жалости, оправданий или оговорок. Представляете? Иначе — всем крышка. Они — больше не люди. Они опасные выродки, вероломно притворяющиеся людьми. Им всем — нет ни прощения, ни срока давности.

— Да рассказывали мне про умельцев разнообразить рацион белковой пищей, — каудильо понизил голос и зябко поежился, — "Людоедскую" семью, в голодном 1946 году пойманную на воровстве покойников (военный госпиталь у нас тогда работал и свежие трупы умерших от ран — редко хоронили в тот же день, складывая в сарае на задворках) — даже не стали "преследовать по закону". В первую же ночь подперли двери дома бревнышком и запалили, со всех четырех сторон. Разом порешили и старых, и малых, с кошками, собаками, чада и домочадцами… А тех, кто пытался выскакивать из огня в окна — запихивали обратно вилами. Ближе к обеду следующего дня — приехал участковый милиционер. Брезгливо поковырял палкой угли (смешанные с костями) и — "закрыл дело" (с формулировкой — "пожар, на почве самовозгорания, по причине пьянства"). Вместо хотя бы формально-символического расследования…

— А почему оно так, сформулировать можете? — опять исключительно нехорошо зыркнула в мою сторону внучка секретного академика.

— Так элементарно! Воспитывать и надеяться на исправление преступника — есть смысл только в случае, когда вина сознается и человек раскаивается. В случае людоедства — оно немыслимо! Ваш академик Лихачев, например, всей семьей жрал человечину, потом молился богу о прощении греха и спокойно ложился спать… — буднично пояснил Соколов, — Я его болтовню о Блокаде — по телевизору в 90-х смотрел, тогда особо не вникая. На следущий день — всё повторялось. Доказывать людоедам (или их детям) словами, что "человечину есть нельзя" — смысла не имеет! Во-первых — они это уже делали. Собственный опыт из головы не выбить! Во-вторых — точно знают почему… И никакой своей вины — не ощущают вообще… Глухо! Те кто побрезговал жрать людей — поголовно умерли с голоду, а они — живы. Это как надеяться, что умышленно доведенный голодом до каннибализма "крысиный волк" — когда-нибудь опомнится, устыдится и опять станет обычным серым грызуном. И вообще — бог простит. Лихачев, как я помню, задушевно вещал, что "бог с небес" чуть ли не прямо к нему, в окошко козырной ленинградской квартиры, что на пятом этаже "двора-колодца" — персонально заглядывал. Видимо, пожелать спокойной ночи и поправить блудному чаду одеялко… Чтобы после запретного скоромного тому мягче икалось.

— ??? — офигели от неожиданного захода собравшиеся.

— Было, помню, — подтвердила Ленка, — Видно, академику образ "всё прощающего бога" очень нравился. Так, что гражданин наяву бредил. Насколько всё же приятно иметь дело с атеистами…

— Кстати, а почему подавляющая масса моральных уродов, как на подбор — "набожные"?

— Тоже элементарно! — грустно ухмыльнулась филологиня, — Совесть — это палач. Она пощады не знает. От мук совести — люди топятся, вешаются, стреляются… Только не у всех она есть. У большинства, вместо совести, страх наказания. Ну, или "страх божий". Для них бог это начальство. Поругает и простит… В кризисные периоды истории — традиционного бога обычно заменяет государство.

— По заветам Шпенглера…

— Так трагедия блокадного Ленинграда — "первая репетиция" системного кризиса нашей современной цивилизации, — вынес резюме Ахинеев, — Культура в базовом виде слабеет. Мегаполисы, с их "мультикультурностью" — отрицают все известные виды "традиции". Государство, пользуясь случаем — подминает под себя то, что осталось и начинает разрушать мораль. Отменяет святость "табуированной морали". Или неписанных моральных норм, как теперь принято выражаться… Все общественные связи и нормы — "диктует закон". Формальный, легко изменяемый и повсеместно игнорируемый… Демонстративно нарушаемый! Помните выражение: "закон для бедных"? А когда нарушение "писаных правил" превращается для элиты в "статусную цацку" — и культуре, и цивилизации, и государству наступает полный какаду.