И я уверена в этом благодаря вам.
Должна признаться: впервые попросив у вас совета, я уже склонялась к тому, чтобы отказаться от Олимпиады. В первую очередь, конечно, для того, чтобы до конца быть рядом с любимым, но не только.
В тот момент я почувствовала, что в спорте уперлась в стену.
Я тренировалась на износ, но почти не двигалась вверх и с болью осознавала, что дошла до предела своих возможностей. Устала от конкуренции с соперниками, да и необходимость попасть на Олимпиаду психологически давила. Мне хотелось сбежать.
Как раз тогда у любимого обнаружили болезнь.
Не стану отрицать: я восприняла это как возможность прекратить изматывающие тренировки. Ведь если ваш любимый неизлечимо болен, вполне естественно посвятить себя уходу за ним. Кто бы осмелился меня критиковать? А главное – я могла убедить в этом саму себя.
Но любимый заметил мою слабость. Наверное, потому и просил меня ни в коем случае не отказываться от Олимпиады. Говорил: не отнимай у меня мечту, хотя обычно не позволял себе такой эгоизм.
Я не знала, что мне делать. Во мне боролись множество желаний: ухаживать за любимым, удрать от Олимпиады, желание исполнить его мечту – все это клубилось и переплеталось в моей душе. Я перестала понимать, чего на самом деле хочу.
Вот тогда-то я и прислала вам первое письмо. Только не написала в нем правду. Правду о своем главном желании – сбежать от Олимпийских игр.
Но вы, наверное, легко раскусили мою хитрость.
В одном из ваших писем вы сказали: “Если любишь, должна быть рядом до конца!” Когда я прочла эту фразу, меня словно молотом по голове огрели. Ведь мои мысли вовсе не были такими чистыми – они были коварными, неприглядными, мелкими.
А потом вы дали мне жесткий совет: “Это просто спорт”.
“Олимпиада – это просто большие «Веселые старты»”.
“Нельзя колебаться. Иди к нему”.
Честно говоря, я удивилась: почему вы так уверенно об этом говорите? А потом поняла: вы меня испытывали.
Если бы я легко согласилась, значит, Олимпиада и впрямь была для меня просто спортом, просто “Веселыми стартами”. И тогда действительно мне стоило бросить тренировки и заняться уходом за любимым. А если бы я заупрямилась, несмотря на вашу настойчивость, если бы не смогла решиться, это означало бы, что моя страсть очень сильна.
И когда я так подумала, я вдруг заметила: мои стремления были сосредоточены на Играх. Они были моей мечтой с детства. Не могла я просто так от них отказаться.
И как-то раз я сказала любимому: “Я люблю тебя больше всех на свете и хочу постоянно быть с тобой. Если бы можно было спасти тебя, бросив спорт, я бы бросила его без колебаний. Но если это не так, я не хочу отказываться от своей мечты. Я живу именно этой мечтой, да и ты полюбил меня именно за это. Я ни на минуту не забываю о тебе. И все-таки позволь мне пойти за своей мечтой”.
Он тогда заплакал, лежа в больничной постели. Он ждал этих слов. “Мне было тяжело видеть, как ты страдаешь из-за меня. Страшнее смерти – заставить любимого человека отказаться от своей мечты. Даже когда мы находимся в разных местах, наши сердца вместе. Ни о чем не беспокойся. Ты должна следовать за мечтой, чтобы потом ни о чем не раскаиваться”. Вот что он сказал.
С того дня я снова могла без всяких колебаний заняться тренировками. Для ухода за больным не обязательно быть с ним рядом – вот что я поняла.
А потом он умер. Его последние слова – “Спасибо за мечту”, его спокойное лицо перед смертью оказались для меня наивысшей похвалой. Я не смогла поехать на Олимпиаду, но я получила то, что ценнее золотой медали.
Господин Намия, большое вам спасибо. Без нашей с вами переписки я бы лишилась чего-то очень важного и всю жизнь бы потом раскаивалась. Позвольте выразить глубочайшее уважение и мою благодарность за вашу проницательность.
Возможно, вы уже не живете в этом доме, но я надеюсь, что это письмо дойдет до вас.
Лунный Заяц».
И Сёта, и Кохэй молчали. Ацуя решил, что им просто не приходят в голову нужные слова. Он чувствовал то же самое.
Последнее письмо от Лунного Зайца оказалось совершенно не таким, как они ожидали. Она не бросила тренировки. До самого конца она стремилась на Игры, и, несмотря на то что не только сама не попала в сборную, но и вся Япония потеряла возможность участвовать в Олимпиаде, она ни о чем не жалела. И искренне радовалась тому, что получила нечто более ценное, чем золотая медаль.