А главное, считала, что в этом заслуга лавки Намия. Верила, что письмо, в которое Ацуя с приятелями вложили всю свою злость и раздражение, позволило выбрать ей правильный путь. В ее словах не было злости или сарказма – с подобными чувствами такого письма не написать.
Ацуя почувствовал, что вот-вот рассмеется. Ему действительно стало смешно. Потирая грудь, он тихонько прыснул, а затем вдруг расхохотался в полный голос.
– Ты чего? – спросил Сёта.
– Так ведь смешно до невозможности! Вот уж правда – дура! Мы ее столько убеждали забыть про свою Олимпиаду, а она все равно восприняла это, как ей удобно. И результат ее устроил, а она еще и благодарит нас. «Выражаю благодарность за вашу проницательность», кто бы мог подумать! Нашла проницательных!
Сёта тоже расслабился.
– Ну и ладно, плохо разве? Главное, что результат устроил.
– Вот именно. И нам было приятно, – добавил Кохэй. – Мне вот в жизни еще не приходилось никому давать советы. Пусть это каприз, и пусть результат ее устроил – я рад, что она не разочаровалась в том, что попросила у нас совета. Ацуя, ты разве так не считаешь?
Ацуя сморщился и вытер под носом.
– Ну, не могу сказать, что я недоволен.
– Вот видишь! Я же говорю!
– Но я и не радуюсь, как ты. Ладно, не важно, давайте уже откроем дверь. Иначе время так и не сдвинется. – И Ацуя направился к черному ходу.
Однако как только он взялся за ручку, Сёта сказал:
– Погоди-ка.
– Ты чего?
Тот, не отвечая, вернулся в лавку.
– Чего это он? – спросил Ацуя Кохэя, но тот лишь недоуменно покачал головой.
Наконец появился Сёта. Лицо его было мрачным.
– Что ты делал? – спросил Ацуя.
– Еще письмо, – ответил Сёта и поднял правую руку. – Только, кажется, от кого-то другого.
В руке он сжимал коричневый конверт.
Глава вторая
Звуки губной гармоники на рассвете
В окошке регистрации посетителей сидел худой мужчина явно за шестьдесят. В прошлом году его не было, по-видимому, устроился сюда после выхода на пенсию. Кацуро неуверенно назвался:
– Я Мацуока…
Как он и ожидал, мужчина уточнил:
– Какой Мацуока?
– Кацуро Мацуока. Я пришел, чтобы выступить на концерте.
– Каком концерте?
– Рождественском.
– А-а! – Мужчина наконец-то сообразил. – Мне говорили, что кто-то придет выступать, но я думал, это будет оркестр. Вы один?
– Да, простите, – невольно извинился Кацуро.
– Подождите, пожалуйста.
Мужчина стал куда-то звонить. Обменявшись с собеседником парой слов, он снова обратился к Кацуро:
– Подождите здесь, пожалуйста.
Очень скоро появилась женщина в очках. Ее он уже видел. Год назад она организовывала праздник. Та, кажется, тоже его признала и поприветствовала с улыбкой:
– Давненько не виделись.
– Надеюсь, и в этом году все пройдет хорошо, – сказал Кацуро, и женщина пригласила его за собой.
Она провела его в просто обставленную комнату.
1
– Мы рассчитываем минут на сорок. Я могу, как и в прошлый раз, положиться на ваш выбор репертуара и программы? – спросила она.
– Конечно. Произведения будут в основном рождественские. Ну и немного моих сочинений.
– Правда? – Женщина неопределенно улыбнулась. Возможно, подумала: «Надо же, собственные сочинения».
До концерта еще было время, так что Кацуро велели подождать. Для него приготовили чай в пластиковой бутылке, поэтому он налил немного в бумажный стаканчик и выпил.
Это был его второй визит в детский дом «Марукоэн». В железобетонном четырехэтажном здании, построенном на вершине холма, было все необходимое: жилые помещения, столовая, душевые, и здесь жили дети всех возрастов – от младенцев до восемнадцатилетних подростков. Кацуро видел разные детдома; этот был довольно крупный.
Кацуро взял в руки гитару. Проверил настройку. Слегка распелся. Вроде все в порядке, звучит сносно.
Вернулась женщина-организатор и сказала, что можно начинать. Он глотнул еще чая и встал.
Концерт должен был проходить в спортивном зале. Дети, в основном младшеклассники, послушно сидели на расставленных там складных стульчиках. Когда Кацуро вошел, раздались дружные аплодисменты – видимо, по сигналу воспитателя.
Для Кацуро были приготовлены микрофон, стул и пю-питр. Он поклонился детям и сел.
– Здравствуйте, ребята!
– Здравствуйте! – ответили дети.
– Я здесь у вас уже второй раз. В прошлом году тоже был в канун Рождества. Ну а если я прихожу в канун Рождества, значит, я почти Санта-Клаус, но подарков у меня, к сожалению, нет.