Подъехал лифт. Макс шагнул в кабину и нажал кнопку.
— Вообще-то, я вегетарианец.
Он еще не настолько отчаялся, чтобы спать с кем-то ради устройства на работу.
Когда семейство Смайтов вернулось из церкви, муж Пегги Джин сразу пошел в кабинет работать. Мальчики побежали наверх, в свои комнаты, а Пегги Джин приняла две таблетки валиума. В последнее время, похоже, эффективна была лишь двойная доза.
Сегодняшняя служба была особенно важна для нее, и она думала о словах отца Куигли, разгружая посудомоечную машину.
«Семья — вот что придает нам силы. Иногда нам кажется, что весь мир обернулся против нас. Возможно, здоровье нас подводит. Или у нас финансовые трудности. Но в семье мы находим утешение и силы».
«Он абсолютно прав», — подумала Пегги Джин, положив в ящик лопаточку. Если бы не семья, разве она справилась бы со стрессами на работе? Она даже не могла представить, как бы в одиночку пережила выходки ненормальной Зоуи, гормональные проблемы и вид этой ужасной крысы. Слава богу, что рядом с ней есть любящие сыновья и муж. И слава богу, что у нее есть вера.
Она положила поддон для серебра в ящичек и стала раскладывать вилки, ножи и ложки по местам, любуясь их безупречной чистотой.
— И все же, несмотря на все трудности — семья, напряженная карьера и маньяк-преследователь, — я все еще остаюсь идеальной хозяйкой. — Она произнесла эти слова вслух, потому что ей было очень приятно их слышать.
И тут на самом дне поддона для серебра она увидела нечто странное и внушающее тревогу: открытый карманный нож. Это был перочинный ножик ее старшего сына. Пегги осторожно вынула нож из ящичка и сложила его. Ох уж эти дети.
— Милый, — позвала она, заглянув в дверь комнаты Рики.
— Что? — выпалил он, не отрываясь от компьютера.
Она подошла к его столу и положила нож рядом с клавиатурой компьютера.
— Нашла в посудомоечной машине.
Он покосился на нож и опять уставился в монитор.
— Это я его туда положил. Испачкался.
— Испачкался? — переспросила она.
Он поднял глаза.
— Да, помнишь, для воскресной школы надо было вырезать фигурку Девы Марии? Ножик был в сосновой смоле.
Пегги Джин была растрогана одной только мыслью о том, что ее дети вырезают фигурки Девы Марии.
— Хотелось бы мне увидеть твою работу.
— Она еще не готова.
Пегги Джин взяла со стола кусочек пластилина.
— Знаешь, я в детстве тоже любила лепить из пластилина. Некоторые вещи не меняются. Хотя у меня был красивый, розовый, а не серый.
— Это не пластилин, а пластиковая взрывчатка, — ответил Рики, стуча по клавиатуре.
— Не смей так шутить, — сказала она, положив пластилин на место. — Тебе понравилась сегодняшняя проповедь?
— Очень.
— И вне.
Рики непонимающе посмотрел на нее.
— И мне, я хотела сказать, и мне. Господи, иногда от этих таблеток, которые мне доктор прописал, язык заплутается, то есть заплетается.
Рики по-прежнему таращился на мать.
Она хотела наклониться и чмокнуть его в макушку, но сдержалась. Она и так слишком с ним сюсюкала, а он ведь делает домашнюю работу.
Спускаясь вниз по лестнице, она чуть не упала. И подумала, не выпить ли ей чего-нибудь, чтобы сбалансировать действие валиума, как-то уменьшить его эффект. Может, маленький стаканчик винца? А то еще во время вечернего эфира язык начнет заплетаться.
— Говард, у тебя есть минутка?
— Конечно, Триш. Прошу, заходи, располагайся.
Триш присела на диван, и Говард вышел из-за стола, сел на стул прямо напротив нее, положил ногу на ногу и улыбнулся.
— В чем дело?
Триш сложила руки и опустила их на колени.
— Мне очень неловко. Я понимаю, что это не мое дело, но я немного обеспокоена.
— Чем, Триш? Пожалуйста, не стесняйся. Обещаю, твои слова не выйдут за пределы этой комнаты.
— Спасибо, Говард, я очень тебе благодарна. Как я и сказала, мне несколько неловко говорить об этом, но речь идет о моей подруге и коллеге… поэтому я считаю своим долгом высказаться.
Говард выпрямил ноги и слегка наклонился вперед.
— Дело касается Пегги Джин. Я немного за нее тревожусь.
На лице Говарда промелькнуло удивление.
— За Пегги Джин? Но почему?
— Понимаешь, я… точно не могу объяснить. Но с ней что-то не так, кажется, она немного не в себе, не замечал? Может, мне кажется, может, это потому, что мы слишком близко общаемся, но я заметила, что она стала сильно нервничать во время эфира, дергаться, что ли.
Пегги Джин — и нервная? Дерганая? Это казалось невозможным. Пегги Джин работала в «Магазине на диване» уже десять лет. Она было старше всех ведущих, не считая Бебе. Если у Говарда и были к ней какие-то замечания, так лишь из-за ее излишней чопорности. Но надо признать, они не были близкими и сердечными друзьями. И в последнее время он не видел ее передач.