А что, если я перешагну через эти чувства? Приму как факт, что я потеряла все точки опоры? «Я стою на краю пропасти», – думаю я, переходя огромный перекресток, который из-за строительства метро стал еще более сумбурным.
Я могу запереться в квартире и постараться обо всем забыть, переждать бурю, а затем начать выходить из дома раз в неделю и всего бояться. Либо я могу встретиться с этой бурей лицом к лицу, устоять и принять грядущее с надеждой, без страха. Дождь не может лить вечно. Кое-кто каждый день напоминает мне об этом своей толстовкой.
Я иду пешком через весь город, прямо как в тот раз, когда я одна приехала в Милан. Как и тогда, сегодня тоже светит солнце, но жарче. Улицы переполнены. Я – это больше не я, или я просто открываю в себе новую Гею. Вместо спального мешка за спиной у меня есть дом, который меня ждет. Я больше не одна в целом свете, рядом со мной есть люди, на которых я с уверенностью могу положиться. Будущее все еще туманно, но больше не сумрачно, и это уже чудо.
Я пробиваюсь сквозь рокот центральных улиц. Поток людей стремится мне навстречу, большинство от меня уворачиваются, но некоторые легонько задевают плечом. Я – упавшее дерево, несомое бурным потоком. Неожиданно до меня долетает далекий звук мелодии моего телефона, я чувствую, как он вибрирует у меня в кармане. Велико искушение не брать трубку, не проверять, кто звонит, прямо как несколько дней назад, когда я никому не открывала дверь. Но звонки не утихают, и я вспоминаю о том, что только что себе сказала. Что, если я встречусь с бурей лицом к лицу и устою?
Я достаю телефон из кармана – на экране высвечивается номер, которого нет в моих контактах. Я всей душой надеюсь, что кто-то просто звонит по работе. Мне бы очень хотелось забыться в физическом труде, что-нибудь починить, решить какую-то бытовую проблему, проветриться.
– Ну что, когда открытие?
– А, Ахилл, мы проиграли, – отвечаю я, стараясь говорить не слишком расстроенным голосом.
Ахилл мне звонит?
Мимо меня проходит семья туристов, на всех одинаковые футболки с надписью «Italian lives matter, because who’s gonna make pizza?»[49]
– Я тоже не сдал последний экзамен, спасибо, что спросила.
– Я не знала, что он сегодня.
– Экзамен-то можно пересдать, а такой магазин… Много времени уйдет, чтобы обустроить такой же.
– Как минимум вся жизнь.
– Это стоит того…
– Ахилл… Это невозможно – точка.
– Я думал, для тебя нет ничего невозможного.
Я делаю паузу, чтобы насладиться комплиментом. Внезапно я больше не чувствую ни жары, ни потерянности. Я ищу взглядом других людей и всем подряд улыбаюсь.
– Ты меня переоценивал.
Меня обгоняет пара на велосипеде: на раме, как в старые добрые времена, сидит девушка. Проблеск романтики, дожившей до наших дней. Я вспоминаю об Энцо, везущем на багажнике рис, молоко и свою Далию.
– Ты далеко от дома? – спрашивает Ахилл.
– Я за границей. Если точнее, то на площади Ла Скала.
– Ты рановато.
– В смысле?
Я слышу, как он колеблется.
– В смысле, что ты… там, где должна будешь быть через… пять дней, – наконец произносит он.
– Я переместилась в будущее?
– Можно сказать и так. – Я вижу, как он улыбается. – Я взял два билета на «Волшебника страны Оз». Балет.
– А, – еле слышно выдыхаю я в трубку. Тот скромный дар речи, что у меня имелся, как ветром сдуло.
Я останавливаюсь посреди площади, рядом с клумбой, сажусь на бордюр, вытягиваю ноги.
– Значит, я почти вовремя. Останусь здесь и подожду, – шепчу я. Слеза щекочет мне щеку. Надеюсь, по телефону понятно только то, что я улыбаюсь.
– Может, это не такая уж плохая идея. Как сказал один человек, время, по сути, существует только для того, чтобы все не случалось одновременно.
– Это был ты?
– Это был Эйнштейн. Но спасибо за комплимент.
Я снова улыбаюсь, и, кажется, Ахилл улыбается тоже. Мы с ним еще ни разу не говорили по телефону, осознаю я. Честно говоря, я раньше ни с кем так не болтала по телефону. Это почти так же занимательно, как повесить картину. «Я очень надеюсь, что этот гвоздь выдержит», – думаю я и скрещиваю средний и указательный пальцы – так, чтобы никто не увидел.
48
За моей спиной мерцает голубой свет телевизора. Трофео наблюдает за битвой крокодила и бегемота: сжатые кулаки, сопричастный вид, выключенный звук.