В первый раз она со мной заговорила через пару дней после того, как я сюда переехала. Она приоткрыла свою входную дверь, ведущую во двор, и показала мне жестом среднего и указательного пальцев, чтобы я поднялась по лестнице.
– Нынче никто пешком не ходит.
Видимо, она заметила, как я поднимаюсь по лестнице к себе на четвертый этаж.
– Пусть на лифте ездят те, кому тяжело ходить, – объяснила я.
– Ну наконец-то отличница. А энти по четвергам в школу ходили, – ответила она, показывая рукой на остальные квартиры.
Я невольно улыбнулась. Мама нам рассказывала, что во времена фашизма школы по четвергам были закрыты, так что я поняла ее шутку.
На часах было десять утра, но Далия все равно предложила мне выпить рюмочку ликера («Chi è che dis ch’el vin el fa mal…»). Сказала, за упокой души бабушкиной.
А потом пообещала, что будет обо мне заботиться.
– Спасибо, но я и сама справляюсь, – ответила я, уверенная, что говорю правду. – Может быть, это мне вам чем-нибудь помочь?
Она с удовольствием согласилась. Ей нужен был человек, который помогал бы ей со всякими разными мелочами и не задавал лишних вопросов. Я была идеальной кандидаткой, заявила она мне. Я приняла это за комплимент.
– Когда я тебя увидела, – добавила она, – то сразу узнала.
В тот момент я не поняла, что она имела в виду: что я похожа на бабушку или что-то другое, – но спросить не осмелилась.
Я закрываю кран и наматываю ей на голову розовое полотенце с вышитыми цветочками, выцветшее и потертое.
– Сегодня в «Новом мире» поднялась дверь, – говорю я. – Его продают.
Мой голос еле слышно дрогнул – она это заметила и повернулась ко мне. Чтобы успокоиться, я делаю глубокий вдох. Мне будет полезна любая информация.
– Дороти давно уже умерла… – бормочет она.
– Всегда вы все знаете…
Синьора Далия загадочно прищуривает глаза.
– Со стариками такое бывает.
– Вы хорошо ее знали, Дороти?
– А Маргарет здесь?
– По всей видимости, она не вышла на связь или отказалась от наследства.
– Да что ты говоришь, душа моя!
Я помогаю ей встать и веду ее по узкому коридору, придерживая полотенце у нее на голове. Стеклянная дверь в спальне выходит на задний двор нашего дома. Стены комнаты сплошь завешаны ее картинами – сельскими и городскими пейзажами, на которых всегда присутствует таинственная мужская фигура. На некоторых полотнах изображена только одна деталь: запястье с золотым браслетом, кончик носа над усами, рука, ласкающая скрипку.
Интуиция мне подсказывает, что это своего рода дневник, только непонятно, чья жизнь в нем записана, ведь Далия почти не выходит из квартиры, а если выходит, то уж точно не для того, чтобы бродить по миру. Всякий раз, когда я вижу эти картины, они меня завораживают – такая жизненная энергия от них исходит. У меня множество вопросов, но я не хочу их задавать. Каждый человек хранит хотя бы один секрет, и раскрыть его значило бы его предать.
Сев с Далией на кровать, я подсушиваю ее волосы полотенцем.
– Ну чего, рассказывай, душа моя.
– Я знаю только, что магазин продается и что женщину из агентства недвижимости не очень-то волнует его судьба.
Это ее заметно огорчает.
– Такое тут уже не первый раз, в нашем районе. Волна какая-то пошла. Вместо супермаркетов раньше были лавочки, вместо перекупщиков – лаборатории, вместо суши-баров, как вы их зовете, – остерии[17]. А потом еще эти менеджеры пришли, учить нас хочут… Все ради денег!
– Вы бывали в «Новом мире»? – решаюсь спросить я.
Она оборачивается, будто увидела собственный призрак. Затем выжидающе на меня смотрит.
– Нельзя допустить, чтобы он закрылся насовсем, – говорю я шепотом. – Я хочу его спасти.
Лишь сказав это вслух, я это осознаю.
– Спасти, спасти… Прогресс не остановишь, – говорит Далия, помрачнев. Она произносит слово «прогресс» так, будто это еда, которую она не может разжевать.
Мы сидим рядом на цветастом покрывале. Она протягивает мне фен. Я раскручиваю шнур и вставляю вилку в розетку. Как-то раз она призналась мне, что ее мужу не нравились яркие цвета и что, когда он был жив, дома все было коричневое. Только недавно она захотела что-то поменять. И только когда его не стало, начала рисовать.
Я включаю фен. Далия поднимает голос, чтобы перекричать его шум.
– Бросай переживать о чужих проблемах. Не делай как я, тебе жить дано. Когда я была молодая, некогда было ерундой страдать. А вы всё липнете к телефону!
17
В Италии так называют недорогие кафе с неофициальной обстановкой, ориентированные на постоянных посетителей. Как правило, в них подают блюда итальянской кухни, а в меню мало позиций.