– А сделаем Пиноккио.
– То есть?
– Вырежем из него подносы, подстаканники, разделочные доски, фигурки… Или соорудим кукольный домик, – осеняет меня, когда из спальни к нам возвращается Арья.
– Да-а-а! Кукольный домик! – Она весело хлопает в ладоши.
– Решено! – восклицает Аделаида, почти такая же довольная, как и ее дочь. – Кукольный домик! Это же мечта Арьи! Спасибо тебе, правда. Мастерить мы не умеем, зато мы добрые и хорошие, да? – Она улыбается мне во все триста пятьдесят зубов.
– Конечно, – подтверждаю я, рассматривая куски фанеры, чтобы спрятать свое смущение. – Размеры подходящие, надо только нарисовать эскиз… Ручка с бумагой у вас найдутся?
Арья тут же срывается с места, готовая стать моей помощницей.
Ее пыл отбрасывает меня в детство: я снова вижу себя в Крепости, маленькой. Когда проваливалась крыша гаража, или текла труба, или ломался генератор, отец собирал совет, на котором мы с братом разбирали проблему и предлагали решения. Сам он в этом не участвовал, только принимал наши предложения, и мы с Андреа пытались их воплотить. Сразу получалось не всегда, но важно было показать, что мы в состоянии справиться сами. «Сначала думай, потом делай», – говорил он. И каждый раз, когда он это повторял, мне вспоминался Страшила из «Волшебника страны Оз»: «Мозги в этой жизни могут сослужить хорошую службу не только человеку, но и вороне»[24]. «Он бы не стал нас воспитывать, – добавлял отец, – как сейчас воспитывают наших сверстников, делая их невольными рабами Ужасной иллюзии, общества потребления, в котором больше не думают, не умеют ничего делать, не могут быть самими собой – лишь незамысловатыми вариациями базовой модели». Эти речи наполняли меня чувством собственной важности, давали уверенность, что я стараюсь не напрасно. Преуспевая в папиных заданиях, я чувствовала себя лучше.
Но вот когда нам не удавалось найти решение проблемы, он сразу мрачнел и смотрел на нас с досадой и раздражением, будто мы лично его обидели. В качестве наказания он запирал нас в кладовке, иногда на несколько часов. «Чтобы посидели подумали», – говорил он. Поворачивал ключ в замке и выключал свет снаружи. Он называл это место «мыслительной».
В кладовке не было ни батарей, ни окон. Зимой там был лютый мороз, а летом – страшная духота. Отец утверждал, что неудобство помогает не заснуть, способствует ясности мысли. Я в темноте играла в игру «Угадай консервы» – просто ощупывала банку и этикетку. Перемножала в уме большие числа. Прыгала, чтобы согреться. Пыталась откопать в памяти свое первое в жизни воспоминание. Время в «мыслительной» не двигалось с места. Взаперти мне не приходило в голову абсолютно ничего. Я будто переставала существовать. Это было хуже смерти.
– Как красиво! – визжит Арья, возвращая меня в реальность.
Эскиз кукольного домика готов, я даже не заметила, как его набросала. В груди у меня будто все опустилось. Каждый раз, когда я вспоминаю о Крепости, все вокруг темнеет и мне кажется, что я проваливаюсь в черную дыру. Даже дышать становится тяжело. До Крепости теперь как до луны, но я все еще там.
– Ну что, постараюсь теперь поскорее все вырезать и собрать, идет? – говорю я девочке.
– Да! Показать тебе нашу комнату?
Вид у комнаты праздничный. На двухъярусной кровати висит колпак феи и боа из перьев цвета фуксии. Рядом с кроватью стоит детский столик со стульчиком, на нем лежат рисунки и карандаши. У противоположной стены стоит длинная напольная вешалка, вся забитая разноцветными нарядами, сшитыми Аделаидой. Под ней аккуратным рядком выставлен десяток пар обуви. Арья пытается нацепить на себя большие крылья бабочки – очевидно, творение матери.
И тут я полностью включаюсь: до меня доходит, что я у кого-то дома, но без конкретной причины. Без задания. Хоть раз не по работе. На душе становится тепло, я чувствую, что сейчас я не просто рука, приклеенная к отвертке, и подхожу к нарядам.
Аделаида признается, что мечтает зарабатывать на жизнь своими творениями, бросить работу, которая высасывает из нее все соки, не оставляя сил ни на что другое. А все ради чего? Ради того, чтобы продать одежду, сшитую в рабских условиях из вредных и дешевых материалов, вечно спешащим и равнодушным покупателям под покровительственным надзором менеджера-сексиста.
С другой стороны, это тоже не так просто: ей нужно больше времени на создание платьев, нужно как-то себя показывать, не завышать цены, чтобы привлечь покупателей, найти место под шоурум…