– Надо тебе хоть иногда выбираться из нашего района, – бросает он, отправляя себе в рот последний кусок кекса.
– Кому нужен город, когда есть район?
– Ты не представляешь, какой он красивый, каждый день разный, даже каждый час. А какое волшебство, наверное, творится ночью! – Как всегда, когда он рассказывает о своих поездках на автобусе, глаза у него загораются. – Девяносто первая маршрутка курсирует по всей окружной, никогда не останавливается. Можно зайти в нее и кататься до бесконечности, наблюдая через окошко за мелькающим городом. И все заботы, от малой до большой, начнут уменьшаться, пока не превратятся в точку. И не исчезнут. – Он пожимает плечами.
Я понимаю, почему эти мысли его успокаивают. Я говорю себе приблизительно то же самое, просиживая вечера в глубоком кресле в гостиной и мечтая, что больше никогда не выйду из дома: это, конечно, нелепость, но при желании вполне осуществимо. От этой мысли мне становится легче. Начинает казаться, что у меня есть путь к отступлению.
Эудженио все еще одет в свою форму. Если бы мы не сшили ее сами, я бы даже приняла ее за настоящую. Синий костюм, голубенькая рубашка, красный галстук, а зимой еще бордовый жилет. Слегка пузатенький и чересчур уж молоденький работник. Хоть его четырнадцать лет – это совсем не те четырнадцать, что у его сверстников. Трудные семьи как теплицы: созреваешь в них гораздо быстрее.
Форма всегда хранится у меня, я смастерила для нее специальную вешалку. У Эудженио есть дубликат ключей от моей квартиры. После школы он поднимается ко мне переодеться, а потом, в 13:56, садится на 91-й автобус, неизменно занимая место рядом с окошком. К пяти часам он возвращается, снимает форму, переодевается и через двор шагает домой. На прощанье мы машем друг другу из окна. По субботам и воскресеньям он уходит кататься на целый день. Родителям говорит, что пошел в библиотеку. Им бы не понравилось, что он бредит мечтой стать водителем автобуса: они считают, что в его будущем обязательно должна присутствовать закусочная. А я его прикрываю, потому что понимаю, как ему нужна эта мечта. К тому же книги он действительно с собой носит, и я знаю, что он их читает.
Эудженио зовет автобусы маршрутками из-за своей бабушки. Летом они каждый день садились на маршрутку, которая ходила по ее глубинке, и ехали на море.
– Когда она заболела, – рассказал мне однажды Эудженио, – я пообещал ей, что научусь такую водить, чтобы забрать ее из больницы и привезти домой. Я не успел… Но все равно хочу научиться. Чтобы в день, когда я с ней встречусь, приехать к ней на маршрутке.
Как по мне, отличная причина. Если бы все так выбирали себе профессию, мир наверняка был бы лучше. В нем было бы больше улыбок и меньше слез, это уж точно.
В 10:34 у меня звонит телефон. Я никогда не отвечаю на звонки, только отправляю сообщения, но в этот раз что-то мне подсказывает, что нужно взять трубку. Плюс у меня в гостях Эудженио, с ним я чувствую себя увереннее.
– Алло? – говорю я, выходя на балкон.
– Извините, вам удобно сейчас говорить?
Голос женский. Я отвечаю, что нет, и больше ничего не говорю. Лучше чересчур не обнадеживать того, кто, скорее всего, хочет мне что-то продать. Терпеть не могу доказывать что-либо человеку, который пытается втюхать мне кота в мешке.
Почему недостаточно сказать «нет»? В жизни слишком часто случается, что человек хочет сказать «нет», простое и безобидное «нет», но собеседник возражает: «Почему нет?» Как было бы прекрасно, если бы мир почаще воспринимал «нет» как окончательный ответ. Хотите запастись порошком на год? Нет. Хотите сменить автомобиль, телефон, оператора, дом, кота, собаку, зубную пасту? Нет. Хотите шестнадцать трусов по цене двенадцати, полететь на Марс, доставку гамбургера за минуту? Нет, нет и нет. Хотите стальные мускулы, прожить сто двадцать лет, сбросить десять килограммов? Нет. Я хочу, чтобы «нет» принимали за отказ.
– Хотела спросить, есть ли новости по поводу продажи вещей из антикварного магазина, – звенит голосок. – Я понимаю, что сейчас вечер воскресенья, но, знаете ли, время относительно. И у нас его мало.
Шерсть-С-Примесью-Шелка! Что за подарок судьбы! Мы с Аделаидой подумали и решили, что, пока мы разрабатываем план, лучшим решением было бы, чтобы во время просмотров я находилась в магазине. И пока я возвращалась домой, мне в голову пришла одна идея. Поднимаясь, я перепрыгивала через две ступеньки и чувствовала себя легче пушинки, хоть и не знала, сработает ли мой план. А теперь она сама предлагает мне возможность его испытать.
– Да, новости есть… – говорю я, прочищая горло.