– Любовь придет, когда будет нужно. В этот день и солнце может светить, не переживай. Всему свое время.
Я знаю, что всему свое время, но для всех ли оно приходит? Можно ведь прождать любви всю жизнь. В Ноев ковчег все заходят парами. Похоже, Ной намекает, что наименьший общий знаменатель жизни – это два. Что же будет с людьми без пары во время Всемирного потопа?
– Вообще, по правде говоря, я и не знаю, что бы я делала с этим мужем, – отмахиваюсь я, пытаясь себя приободрить. – Мне и себя достаточно.
Далия улыбается печальной улыбкой.
– Нет человека, который был бы как остров, душа моя.
«Почему тогда я чувствую себя так далеко от суши?» – хочу я ответить. Но вместо этого говорю:
– Мой отец считал, что каждый из нас содержит в себе все, что ему нужно, и нет нужды полагаться на других. Все свои потребности мы можем удовлетворить самостоятельно. Мы сами можем быть себе друзьями, родителями, наперсниками и всеми, кем захотим.
– Если бы это было так, мы бы с тобой чувствовали себя счастливее, чем мы есть, согласна?
Я улыбаюсь, пытаясь скрыть грусть, хоть и понимаю теперь, что в этом нет смысла. Рыбак рыбака видит издалека – синьора Далия с самого начала сказала мне, что раскусила меня. Этого я, с головой погрузившись в себя, не осознавала: да, одиночество накладывает на людей определенный отпечаток, будь то секундное колебание перед тем, как заговорить, или избегание чужого взгляда. Что у меня нет ни настоящих друзей, ни родных, Далия поняла сразу.
– Высшей ценностью нынче считается независимость, – сетует синьора Далия. – От любых обязательств избавляемся запросто. Надоел человек или работа? С глаз долой – из сердца вон: найдутся еще, а потом еще, и еще, и еще, до бесконечности. Каждый новый поезд обещает увезти нас все дальше. Но совершенство – это иллюзия, душа моя.
Она открывает бутылку ликера и наливает две рюмки. Сверлит меня взглядом, пытаясь понять, какое впечатление произвели на меня ее слова.
Она протягивает мне рюмку:
– Раньше, когда вещь ломалась, мы десять раз ее чинили, прежде чем выкинуть. И делали это с любовью.
Я наблюдаю сквозь полированные грани, как в рюмке колышется ликер.
– Как в кино ничего не было, – продолжает она. – Но мы не жаловались.
Ликер вязкой массой стекает по небу, обжигая мне горло. Я вспоминаю о Крепости и о любви, которую я знала. Любви, которая прощала, чинила и латала все, но была слишком упрямой, слишком бескомпромиссной, чтобы залатать саму себя.
– А как узнать, синьора Далия, как убедиться, что нет пути назад? Что близкого человека больше не вернуть?
Она пристально на меня смотрит, а потом с уверенностью отвечает:
– Человек сам должен сказать тебе, душа моя.
– Как же?
– Он найдет способ, нужно только прислушаться.
Я смакую горький привкус ликера, оставшийся во рту.
– Некоторые вещи, некоторые люди не дают себя починить… – говорю я, пытаясь себя утешить. И думаю о своем отце.
Синьора Далия кладет ладонь на мою руку.
– Значится, тут ничего не поделаешь.
Я вздыхаю в надежде отогнать тоску. Я была не права? Или это он ошибался? Будь я другой, это бы что-то поменяло?
– Ты спрашивала меня о муже… – вдруг произносит синьора Далия, спасая меня от безысходности этих мрачных мыслей. – Ну что ж, я девятая из двенадцати детей. Росли мы в деревне. В бескрайних полях. У кого-то из нас было будущее, а кого-то, как меня, впереди ожидали одни поля. Я выросла, но за всю жизнь, кроме них, ничего не видела.
Она смотрит на рюмку, не зная, как продолжить.
«Забудем», – порываюсь сказать я, беспокоясь, что она начнет ворошить болезненные воспоминания, и хочу попросить прощения за свой вопрос.
– По сути дела, Энцо меня спас, – вопреки моим ожиданиям продолжает она. – Заехал к нам однажды на велосипеде за рисом и молоком – и так получилось, что увез и меня. Он был высокий, воспитанный, располагал к себе – чай, не деревенщина. На отца он сразу произвел впечатление. «Уезжай, – сказал он мне, – в руках у тебя журавль». К тому же Энцо пообещал мне город. Вот я и уехала. – Она залпом допивает ликер, не поднимая на меня глаз. – Так я и оказалась здесь.
Я представляю Энцо здоровым парнем с усами и в круглых очках, который прямо сидит на велосипеде и везет на багажнике рис, молоко и девушку с платочком на голове.
Далия наливает себе еще ликера, но не выпивает одним глотком.
– Ладно, расскажи мне что-нибудь хорошее.
– Нам повезло, – объявляю я. – У меня прекрасные новости! Вы готовы?
– В мои годы человек готов ко всему и не готов ни к чему, – отвечает она, промокая платочком уголки глаз.
– Уверены? Завтра в «Новый мир» приезжает Маргарет!
– Мамочки родные! – Она хватается за сердце. – Такой новости я точно не ожидала.
– У нас получилось до нее дозвониться, и она согласилась приехать. Вам тоже надо прийти с ней познакомиться.
– Мне?
– Она будет в магазине к пяти, – улыбаюсь я. – Увидимся там. Сделайте это ради меня, если не хотите для себя, – добавляю я перед тем, как встать и прополоскать свою рюмку в раковине.
– Нет, – качает она головой. – Я не приду. Не могу…
Я подхожу к входной двери, открываю ее, но оборачиваюсь и говорю:
– Приходите, такая возможность выпадает раз в жизни.
Она вздыхает и снова качает головой.
– Любая возможность выпадает раз в жизни, иначе она бы не называлась возможностью.
Она машет мне рукой на прощание, а я всем своим существом надеюсь, что она передумает.