30
– Кажется, это она!
Мы сбились в кучку перед витриной и поминутно выглядываем наружу. На часах без десяти пять. На противоположной стороне улицы только что припарковалась черная машина с водителем и пассажиром на заднем сиденье.
Я смотрю на Аделаиду, которая смотрит на Арью, которая смотрит на Анджелину, которая смотрит на меня.
У нас все готово. Анджелина принесла торт «Маргарита», и мы вместе решили, как расположить мебель. Аделаида и Арья отвечали за оформление: они поставили самые красивые и необычные предметы на видные места. Присцилла пришла на случай, если появятся вопросы, касающиеся юридической стороны дела. Синьоры Далии пока не видно, но я надеюсь, что она еще придет: ее присутствие может оказаться для нас решающим. А если совсем начистоту, то оно окажется решающим для меня. Чтобы вселить в меня уверенность в своих силах, достаточно одного ее добродушно-упрекающего взгляда.
Водитель вылезает из машины и обходит ее по кругу, чтобы открыть заднюю дверь. Я стою, затаив дыхание. Из машины показывается пожилая дама с пышным седым каре, одетая в ультрамариново-синий костюм, в точности как у королевы Елизаветы. Она идет, опираясь на трость с серебряным набалдашником.
Мое сердце бьется так, будто сейчас наступит конец света. С минуты на минуту я встречусь с Маргарет, нужно все ей рассказать, объяснить, попытаться убедить ее. Передать ей все, что я сама узнала. Рассказать о матери? Я даже не знаю, с чего начать.
Аделаида жестом подзывает меня, чтобы я ее встретила, но ноги у меня ватные, вот-вот подкосятся, так что она берет меня под руку и помогает подойти к выходу.
– Мисс Маргарет? – спрашивает она, как только женщина приближается к нам.
– Добрый вечер, – отвечает та, коротко нам кивая.
Я улыбаюсь, стараясь не выдать своего волнения. Просто не верится, что мы воплотили эту авантюру в реальность. Маргарет приехала.
– Я Гея, – произношу я как можно более четко.
Я не знаю, уместно ли пожимать ей руку, и в итоге у меня выходит какой-то небольшой поклон. Она мне улыбается, и это немного успокаивает.
– Я знала Дороти много лет назад, – продолжаю я, оглядываясь на Аделаиду, чтобы она переводила. – Этот магазин был ее царством…
Я делаю шаг назад, чтобы ее впустить. Отступают и Анджелина, и Аделаида с Присциллой.
– Приятное место, – отмечает Маргарет, осматриваясь. Она подходит к латунному торшеру и легонько до него дотрагивается.
– Пришлось постараться, чтобы вернуть магазину прежний вид, – объясняю я, не умея скрыть гордость. – Но мы рады, что это того стоило.
Она кивает.
– Несомненно, дорогая.
– Это Аделаида, Анджелина, Присцилла и… Арья, – по очереди представляю их я. – Мы работали в команде.
– В настоящее время магазин продается, – вступает Аделаида. – Его выкупило одно агентство недвижимости, которое не имеет к этому району никакого отношения. Оно хочет продать его тому, кто больше предложит, и им неважно, будут здесь игровые автоматы, очередной фастфуд или салон сотовой связи…
– М-м-м, понимаю, – с сожалением отвечает Маргарет. – В Лондоне история та же. Город разрастается, люди вынуждены жить все дальше и дальше от центра, улицы наводняют бездушные заведения…
Я не ожидала, что такая богатая женщина окажется столь отзывчивой, но, полагаю, это у нее от матери. Маргарет поднимает с полки хрупкий стеклянный колокольчик, рассматривает его и кладет обратно.
– Дороти вложила в это место всю свою душу, – говорю я шепотом.
Я хочу сказать что-то впечатляющее, эффектное, но ничего не приходит в голову. Чувствую, что Маргарет отстраняется. Аделаида приглашает ее пройти в некое подобие гостиной, которое мы организовали. Ей – диванчик, а нам – несколько кресел вокруг журнального столика. В центре столика торт Анджелины и дымящийся чайник с фарфоровыми чашечками из английского сервиза.
Когда мы все рассаживаемся, в воздухе повисает неловкое молчание. Похоже, Маргарет неудобно на диване, он под ней слегка проваливается: опираясь на трость, она пытается держать ровную осанку. Аделаида сидит на краешке кресла, наклонив ноги в сторону, как принцесса Кейт. Арья устроилась у мамы на коленках и вытянулась вперед, чтобы не упустить из беседы ни слова. Присцилла стоит в сторонке, не выдавая никаких эмоций, – видимо, это профессиональная деформация.
Я разливаю чай по чашкам, изо всех сил стараясь контролировать дрожь в руках, и вспоминаю о Дороти, которая делала то же самое в день, когда я с ней познакомилась. Атмосфера тогда, разумеется, была куда более непринужденная, но и так тоже ничего.