В руке чемоданчик с дрелью, в переднем кармане комбинезона – дюбели, через плечо – сумка с инструментами. Тихонько стучу. От выпитого ночью вина у меня сводит желудок, отсутствие сна тоже сказывается. Кажется, будто я стою на плоту. Свет на лестничной клетке так слепит глаза, что хочется убавить его диммером.
Десять тридцать утра, понедельник. Май. Скорее всего, он сейчас на занятиях. Если у него лекция или экзамен… Но предложение додумать я не успеваю – дверь открывается, и на пороге появляется мой сосед. Сегодня в лиловой футболке. В руке тюбик клея «Винавил».
– Стенные патроны? – шутит он, когда я показываю ему дюбели. Потом поднимает руку с «Винавилом». – Прости, надо еще подклеить, пока не схватился. Заходи! – И он убегает в гостиную.
Я медленно закрываю за собой дверь.
На стене замечаю ключницу. Сразу под ней – длинная и узкая полка, на которой сложены квитанции, рекламные листовки, какие-то документы и… две-три записки, похожие на те, что он оставлял мне!
Он состоит в переписке и с другими жильцами? С Аделаидой? С балериной с третьего этажа подъезда D? Со студенткой-металлисткой со второго этажа подъезда A? С парнем с последнего этажа из квартиры напротив?
– Ну что, ты идешь? – Он заглядывает в коридор с окаменелостью и кисточкой в руках и бросает на меня вопросительный взгляд.
– Да, прости, я просто проверяла… – отвечаю я и, замявшись, спешу за ним.
– Может показаться, что это обычная ракушка, – тем временем объясняет он, показывая мне окаменелость, над которой он работает. – Но на самом деле это обычная ракушка, чей хозяин жил триста миллионов лет назад.
– Не судите окаменелости по обложке!
Осторожно кладя ракушку на подставку из оргстекла в центре стола, он смеется над моей шуткой.
Я тем временем достаю из сумки с инструментами карандаш, уровень и метр – они мои верные друзья еще с тех лет, когда я и представить себе не могла, что когда-нибудь окажусь в такой ситуации, как сейчас.
– У тебя случайно нет стремянки? – спрашиваю я.
Он бежит за ней и, возвращаясь, спотыкается, наступив на свои же штаны.
– Я же говорил, что я в этих делах профан… – говорит он, когда я ловлю его на лету.
Все еще чувствуя кожей отголосок его прикосновения, я с помощью метра и уровня вымеряю на стене точное место, чтобы повесить витрину.
– А есть какая-нибудь тряпка, чтобы подстелить? Пыли много насыплется.
– Возьмешь сама, пожалуйста, если не сложно? – отвечает он, показывая мне, что руки у него заняты клеем и кисточкой. – Там в тумбочке на входе должна лежать.
Я выхожу в коридор. Очень странно перемещаться по его квартире одной. Я улыбкой приветствую бра с мерцающим светом.
– Надо все-таки поменять вам лампочки, – шепчу я им. – В этот раз я скажу ему, профану этому.
Дверь на кухню и в этот раз приоткрыта, но вместо заката в каменный пол врезается яркий луч дневного света. Похоже, вот и тумбочка. Прямо под полкой, под записками, которые он кому-то написал. Я невольно провожу по ним взглядом, но слишком быстро, чтобы успеть что-то прочитать. Из уважения? Или страха?
Я открываю тумбочку и стараюсь сосредоточиться на поисках тряпки. Рядом с теннисным мячиком, лейкой и старыми газетами нахожу какую-то – не слишком чистую. Резко встаю, и у меня начинает кружиться голова. Я хватаюсь за полку, и взгляд мой падает на верхнюю записку.
Это начало записки, которую он оставил у меня под дверью! Я продолжаю держаться за полку, чтобы прийти в себя. Значит, это были просто черновики для меня? Он сомневался, что мне написать? Не был уверен, стоит ли это делать?
– Нашла? – кричит он из другой комнаты.
Повернувшись так, чтобы он не видел моего лица и не мог прочитать мысли, которые летают в моей голове, как ласточки в мартовском небе, я машу в ответ тряпкой.
Пока он возится с ракушкой, я тайком за ним наблюдаю. Он спокоен и расслаблен, будто забыл о моем присутствии. В общении со мной он внимателен и предупредителен, но сейчас он внимателен и предупредителен со своей ракушкой.
Я достаю дрель, залезаю на стремянку. Сверло пытается пробиться сквозь цемент и кирпич, высвобождая густое облако пыли. Я сжимаю зубы и изо всех сил давлю на дрель. Первая дырка готова. Вставляю дюбель и приступаю к следующей.
Когда я заканчиваю, сосед помогает мне водрузить витрину. Чтобы оценить, как получилось, мы делаем шаг назад.
– Идеально! – восклицает он. – Теперь не хватает только окаменелостей. – Он кивает в сторону стопки книг на журнальном столике. – Но сначала мне нужно сдать последний экзамен.