– Нельзя сказать, что мы не пытались что-то поменять.
– Так давай попытаемся еще раз! Я уже озвучила тебе решение: организуем краудфандинг.
– В агентство уже поступили конкретные предложения… – замечаю я. – Мы не успеем.
– Значит, не будем терять времени. Я вчера весь вечер об этом думала. Только представь: ты, я, Анджелина, Присцилла… Нас много, и мы верим в это место, не хотим, чтобы район «модернизировался», потому что знаешь, какой будет результат? Нам придется уехать, потому что все здесь станет слишком дорого и мы почувствуем себя чужими в собственном доме. Или мы останемся, но ценой немыслимых жертв, будем жить в окружении магазинов и ресторанов, с которыми у нас нет ничего общего.
– Ни у кого из нас нет лишних денег, – возражаю я.
– Да, но если мы все понемногу скинемся и привлечем других людей… Давай попытаемся. Чего нам это будет стоить? Я уже сталкивалась с подобным, знаю, как все работает. Я всем займусь, а тебе останется только найти слова, чтобы все рассказать людям.
– Мне?
– С табличками и оригами у тебя это хорошо получается.
«Это другое», – хочу я ответить. На оригами я пишу не свои слова, а таблички… это просто предупреждения. Я вешаю их, чтобы предостеречь остальных, только иногда вставляю в текст какую-нибудь красивую мысль. А сейчас нужно будет просить о помощи, а, как сказал бы мой отец, просить о помощи – значит признавать поражение.
Я качаю головой. Не доверяю я этой затее. Не по мне она. Нет. Лучше полагаться только на собственные силы, опираться только на собственные ноги…
– Или пусть лучше магазин превратится в зал игровых автоматов? – эхом звучит ее голос. Она будто читает мои мысли.
Я вздыхаю, не находя подходящего ответа.
– Давай попробуем составить план, – настаивает она. – Посмотрим, что из этого выйдет. Терять нам нечего. Поражение – это всего лишь точка зрения. Для меня поражением было бы сдаться.
Точка зрения: если в лесу упадет дерево…
– Ладно, допустим, но чего ты хочешь добиться, если все пойдет по плану? – спрашиваю я.
– Средств на покупку магазина.
– А кто им будет управлять?
– Мы! Кто же еще?
Пришло время убирать с рамы опилки и сушить ее феном, но Аделаида села передо мной и требует зрительного контакта.
– Я бы хотела его спасти… Но управлять им – совсем другое дело. Я даже не знаю, получится ли у меня.
– Конечно, получится! – ошеломленно восклицает она. – Слушай, мне пора бежать. Поужинаем сегодня у тебя?
Поужинать вместе? У меня? Вечер – это время, которое я провожу наедине с собой, перевариваю прошедший день и планирую следующий. Нельзя позволить выбить себя из колеи, иначе я совсем потеряю всякую опору.
– Кажется, у меня дома только салат, – выдумываю я. – Может, мы лучше…
– Лучше и не придумаешь! Хоть на диете немного посижу. С меня вино.
– Вино у меня есть.
И я вспоминаю, что сегодня понедельник. Первый понедельник, когда я не пойду в винный магазинчик сдавать две пустые бутылки «Сан-Коломбано» и брать две полные, потому что одна у меня осталась непочатой.
Аделаиду не переубедить никакими аргументами, так что я в итоге сдаюсь и позволяю себя обнять. После того как она снова садится на велосипед и исчезает в конце улицы, я, проводив ее взглядом, сажусь за кассу и усилием воли заставляю себя ничего не делать, просто сидеть и слушать.
В голове у меня крутится рой самых разных «вдруг». Чтобы отвлечься, я пытаюсь сосредоточиться на тишине магазина. Как и любая тишина, она не абсолютно беззвучна. То тут, то там поскрипывает дерево, почти неслышно жужжат лампочки в люстре. Под дуновением ветра, залетающего через приоткрытую дверь, шелестят створки тканевой ширмы и поднимаются полы кимоно, лаская металл служащего ему вешалкой стула. Дыхание щекочет мои ноздри, напоминая, что я жива. Но мое существование порождает куда больший шум, вдруг осознаю я, – здесь, у меня в груди. И я не просто жива, я нахожусь в месте, в котором я своя. Теперь я являюсь собой чуть больше, чем раньше. Эти мысли меня успокаивают.
В девять вечера раздается стук в дверь. Аделаида. Я резко просыпаюсь. Наверное, уже час прошел, как я отключилась, присев на кухне за стол и «на минутку» опустив голову на руки. Рядом так и стоит нетронутый стакан воды, который я собиралась выпить.
– Долго ты тут стоишь? – спрашиваю я, замечая раздражение в ее взгляде.
На руках у нее спящая Арья в пижаме.
– Минут пять, но Арья не три грамма весит. Можно уложить ее на диван?
– Конечно, – отвечаю я и отступаю, чтобы ее впустить.
Она у меня в гостях уже второй раз, и сейчас я чувствую себя комфортнее. Мы проходим по коридору в полумраке, и в гостиной я включаю лампу с абажуром, чтобы не разбудить Арью ярким светом. Аделаида осторожно кладет дочку на диван. Я протягиваю ей свое изотермическое одеяло, беспокоясь, как бы она не накрыла ее серебристой стороной наружу.