Я подношу к прорези белый конверт с адресом Крепости. Он балансирует между тем, чем он не был все эти годы, и тем, чем он может стать, если я найду в себе силы подтолкнуть его и запустить в полет – прямо к отцу, в тот далекий уголок света.
Оказавшись внутри, он выйдет из-под моего контроля, перестанет быть без остатка моим. А получу я ответ или нет – это будет решать судьба. Мне останется только сидеть и ждать, зная, что я сделала все, что было в моей власти. Я сжимаю зубы, делаю вдох. Нежно толкаю конверт в прорезь. Письмо приземляется на другие. Теперь у него есть друзья, оно больше не одиноко. Здравствуй, папа.
41
В девять лет я начала писать письма Росселле, моей подруге. Но только она об этом не знала.
Девочкой она была настоящей, а моей подругой – нет. Я мечтала, что когда-нибудь мы подружимся, хотя виделись мы, только когда отец брал меня с собой в ближайший продуктовый магазин пополнять запасы. Двадцать километров пути, из которых пять – по грунтовой дороге, ведущей от Крепости к шоссе.
Росселла целый день сидела у кассы на табуреточке, склонившись над тетрадкой. Хотя ее наполовину загораживала холодильная витрина, я смогла разглядеть, что на обложке была Сейлор Меркурий, моя любимая из всех Сейлор[45], та, с которой я себя ассоциировала. Я знала о них из журнала, который нашла в канаве и с которым обращалась буквально как с древним папирусом, исторической ценностью.
Росселла носила модную одежду со всякими блестящими аппликациями и не донашивала ее за старшим братом, как приходилось мне. Она ходила в школу и поэтому знала всех детей в округе. Они даже заходили иногда в продуктовый с родителями, когда мы тоже там были, но она просто кивала им или сухо говорила: «Привет», с головой погрузившись в свой мир. На меня она даже не смотрела, меня для нее не существовало. Но я была уверена: это только потому, что она меня еще не знает.
Меня притягивала окружавшая ее аура загадочности и превосходства. Чувство одиночества и меланхолия, которые она излучала, отличали ее от всех других детей. Я не сомневалась, что у нас с ней, у меня с Росселлой, много общего, пусть наши жизни и отличались так сильно. Ее судьба, например, тоже была предначертана. Она уже начала помогать родителям с магазином. Когда она не сидела на табуреточке и не писала в тетрадь, она, насупившись, расставляла по полкам товар и даже обслуживала за кассой самых терпеливых покупателей, не извиняясь, если у нее проскакивала какая-нибудь ошибка. Мне просто нужно было дождаться подходящего случая, чтобы заговорить с ней, а потом все пошло бы само.
В своей голове я прокручивала эту сцену сотни раз: мой отец забывает что-то в «Панде» и оставляет меня в магазине одну – хотя бы разочек. Я подхожу к холодильной витрине и как бы невзначай говорю Росселле, что у нее красивая тетрадка и что мне тоже нравится Сейлор Меркурий, потому что она добрая, независимая и мечтает стать врачом.
Я бы спросила у нее, знает ли она, что замок Сейлор Меркурий называется Замком Маринер в честь «Маринера-10», первого космического аппарата, приблизившегося к Меркурию на минимальное расстояние. Что Меркурий оказался похож на блестящий камешек, испещренный кратерами, как лицо моряка[46] морщинами: они рассказывали историю его столкновений с астероидами. Все мы в своей жизни сталкиваемся с астероидами, и Меркурий не пытается этого скрыть. Отсутствие атмосферы делает его небо черным даже днем, а Солнце с его поверхности выглядит в три раза больше.
Рассказав ей все это, я бы спросила, сколько ей лет, чтобы затем удивиться, что мы ровесницы. На самом деле я уже это знала: как-то слышала, что она кому-то говорит свой возраст. Я бы спросила, любит ли она школу. Росселла бы удивилась, что я живу в лесу, на границе цивилизации. Она бы заинтересовалась мной так же, как я заинтересовалась ею, и мы бы завели с ней дружбу по переписке, делились бы друг с другом своим взглядом на мир. Я была уверена, что рано или поздно так и случится, и даже начала ей писать. Одно из моих писем выглядело так.
Дорогая Росселла!
Почему мне на самом деле так нравится Меркурий, так это потому, что его очень сложно исследовать. Малое расстояние от Солнца делает приближение к нему практически невозможным и требует от космических аппаратов сложной системы терморегулирования. Именно поэтому к Меркурию не организуют экспедиции, в которых аппараты садились бы на его поверхность. Он одинок и загадочен, прямо как ты и я.