А дальше было вот что.
– Это ты написала?
– Да.
– Ходжа Ремзи покупал сыр, оливки и халву или нет?
– Не покупал.
– Зачем ты тогда написала, что покупал?
– Потому что он богатый.
– Тебе-то что, внучка, ты его наследница, что ли?
– Нет. Я это написала не потому, что просто захотела. Я отдала сыр и оливки Мустафе-аби.
– Какому еще Мустафе?
– Ну, странному Мустафе, у которого все по пятьдесят граммов. Просто это мучение каждый раз взвешивать ему по пятьдесят граммов. Вот я и отвесила ему сразу кило сыра и кило оливок. А долг записала на этого, потому что он богатый. Я же благое дело сделала.
– Благое дело на свои деньги делать надо! На чужие деньги это уже не благое дело!
– Перепиши этот долг на меня, дедуля. Я пойду попрошу денег у своего другого дедули и оплачу тебе долг, – сказала я и выбежала из бакалеи в слезах.
Вообще-то, прием этот я знала давно. Что за прием? Я сталкивала своих дедушек между собой. Они оба от этого очень раздражались. Когда я говорила по праздникам: «Хм, значит, ты столько денег мне даришь? А другой дедуля мне столько-то подарил», оба дедули сразу повышали ставки на денежные подарки. Этот прием сейчас снова сработал.
– А ну, вернись. Извинись перед ходжой Ремзи. А странному Мустафе отнеси сыр и оливки, он привык к такому теперь. И к долговой тетради больше не прикасайся!
– Больше не прикоснусь! – сказала я и достала свою тетрадь под названием «Некоторые важные темы, на которые следует обращать внимание детям при общении со взрослыми», куда записала четвертый пункт.
Не учи взрослых делиться.
Пока бедняки едят в одиночестве под деревом по 50 граммов оливок, пусть богатеи съедят друг друга из-за денег.
Дылда Мурат
Хоть мой проект вишневой минералки и не превратился в прибыльный бизнес, напитки в летние месяцы продавались неплохо. Настоящая же бомба случалась тогда, когда мы начинали сезон мороженого. Летом мы убираем печку, которая стоит на своем месте всю зиму, и дедуля взгромождает туда огромный холодильник с мороженым. Рядом с ним дедуля ставит много-много рожков, а мороженое покупает у мороженщика: сливочное и шоколадное.
Да, у него бакалея, но, когда было надо, бакалея могла превращаться и в лавку мороженщика.
В первый же день, когда в бакалее появлялось мороженое, дети бойко разносили эту новость: «В магазинчик мороженое привезли-и-и!»
И тут же налетали в лавку. Мы всем давали по шарику разного мороженого. Я вообще не понимала, как можно так сходить с ума по мороженому.
Быть по другую сторону прилавка – интересное чувство. Я протягивала детям рожки, брала у них деньги и при этом не забывала напоминать: «Иди воды попей! Не забудь воды попить!» А про себя все думала: «Мы бакалейщики или мороженщики? Мороженщики или родители? Зачем это я им о воде напоминаю?» Первую неделю дети ели мороженое постоянно, потом продаж становилось меньше. Наверное, они наедались.
Холодильник с мороженым работал от электричества, то есть если электричество отключали, то через несколько часов от мороженого могло ничего не остаться. Оно бы просто-напросто растаяло. Именно поэтому отключения электричества летом ужасно раздражали дедулю. Он и так целыми днями искал, на что бы ему пораздражаться, ну а если отключали электричество, превращался в настоящий порох. Когда электричество отключают, дедуля достает из холодильника коробки с мороженым, кидает их в машину и едет в ближайший райцентр, чтобы положить в работающий холодильник. И ждет там, пока нам опять не дадут электричество. Когда же оно появляется, мы звоним туда, где сидит дедуля, и зовем его обратно.
Дедуля в такое время всегда был на нервах. Я же из-за этой его суеты очень расстраивалась. Мне очень хотелось собрать всех деревенских детей и сказать им: «Вот, посмотрите, что приходится переживать моему дедуле только ради того, чтоб вы съели по шарику мороженого. Идите купите у него мороженого и поцелуйте моему дедуле руку, скажите ему спасибо». Но этого я, конечно, сделать не могла. Потому что покупатель всегда был прав. Не пойму почему, но он всегда-всегда был прав!
Однажды летом мои мама с папой привели меня в луна-парк. И разрешили прокатиться на трех аттракционах. Как же меня бесят эти ограничения, которые придумывают взрослые! Я и так прихожу сюда раз в жизни, дайте же мне вдоволь покататься! Что еще за ограничение в три аттракциона, а?
Ладно. Села я на врезающиеся друг в друга машинки, на гондолу. На третий не захотела. Бесит? Да! Не хочу, сказала им, не надо мне. Раз уж мне можно прокатиться только на трех аттракционах, одним своим шансом я не воспользуюсь. По-своему я хотела сказать им: «Да, представьте, я щедрее, добрее вас». Я прямо-таки учила маму с папой человечности. Но никто не впечатлился, конечно же. «Ладно, – сказали они. – Не хочешь – как хочешь». И пошли дальше.