Но он думал. Вспоминал, пылающее возмущением лицо, прикушенную губу. Друг бурно благодарил за “помощь следствию” и даже объявил, что поимка беглянки — полностью заслуга Роя.
А девчонка смотрела так, словно мечтала вонзить кинжал в печень.
Пожалуй, лорд Фицбрук даже обрадовался, когда преступница вдруг напала с помощью магии на охрану, переведя тем самым дело Даяны Кови отчасти под юрисдикцию Роя.
Нет, он не собирался с ней сюсюкать. Если шлюх Рой просто презирал, то магов, применяющих дар против мирных граждан — ненавидел.
Но обрадовался — да. В беглянке ощущалась загадка.
Новая встреча ни демона не прояснила, только добавила вопросов.
— Врет! — категорично заявил Джеймс, когда Рой пересказал ему обвинения девицы. — На жалость давит. Все преступники такие. Поверь мне, я двенадцать лет имею дело с отбросами. Послушать их, так каждый невинная овечка. Обманули, подставили, или пришлось пойти на преступление, чтобы спасти больную маму.
— Полагаешь, это не может быть правдой?
— Рабство в наш просвещенный век? — Джеймс фыркнул. — Полно, приятель! Зачем так рисковать, когда девок, мечтающих не работать, а только раздвигать ноги и так целая очередь?!
Рой с облегчением согласился с доводами друга. Но червячок сомнений остался. И грыз, когда господин старший инквизитор вспоминал гневный вопрос: “Слышали о кораблях с живым товаром”?
Он снова посетил Даяну в камере, чтобы занести тяжелый томик “Уложения о наказаниях” — обещания надо выполнять, даже если оно дано продажной девке.
— И что ты собираешься с ним делать?
Девчонка дерзко вздернула подбородок.
— Читать на ночь. Скучно тут без развлечений.
“Вот наглячка!”, — мысленно восхитился Рой.
Где поклоны, глазки в пол, подобострастный голос? Даяна словно не желала признавать сословных границ, ставила себя на одну ступень с ним. И это бесило. Но в то же время привлекало.
Он пренебрежительно усмехнулся.
— Законники годами обучаются в университете, а ты собралась стать адвокатом за десять дней?
Девица пожала плечами.
— Не догоню, так хоть согреюсь, — ответила она странной фразой. Должно быть, степная пословица. — Лучше расскажите как у вас происходит суд?
И Рой вдруг с изумлением обнаружил, что консультирует шлюху-наркоманку по поводу будущего судебного процесса.
И что ему нравится это делать.
Девчонка все схватывала с первого раза. Слушала внимательно, вдумчиво. Вопросы задавала исключительно разумные и вообще так мало походила на неграмотную дикарку, что Рой снова засомневался.
— Ты хоть читать на эндаре умеешь? — спохватился он через час.
Преступница посмотрела на него со снисходительной усмешкой.
— Разумеется. И на эндаре, и на гатийском. Мой дед — обер-офицер фортификационных войск его величества.
Рой скривился. Снова врет.
Подданного Гатии от степняка легко отличить. Гатийцы беловолосы и светлоглазы. Даже женщины массивны и широки в кости.
— В следующий раз придумай сказку поубедительней. В эту не поверит никто, у кого есть глаза.
Вместо ответа она открыла томик, и с выражением зачитала первый абзац. Легко и бегло, не по-слогам. Подняла взгляд от страниц, чтобы с вызовом посмотреть на Роя.
— Вижу — эндар ты знаешь. Но врать о происхождении все же не стоит, — сухо ответил он, испытывая странное желание перекинуть ее через колено и отшлепать. Ну не должна женщина так вызывающе себя вести!
Нет, придраться не к чему — ни одного грубого слова. Но вызов в движениях, жестах, зло прищуренных глазах, в которых читалось: “К барьеру!”
Приходилось прилагать усилия, чтобы не принять его. Он еще не настолько опустился, чтобы сражаться с проституткой. Даже в словесной пикировке.
— Не судите о книге по обложке, милорд. Мой отец был степняком, но подданным Гатии. Канонир на службе короны. Я говорю на трех языках, читаю на двух и разбираюсь в основах лекарского дела. Если бы не работорговцы…
Дед офицер, а отец простой канонир? Рой скривился. В душе медленно разгоралась злость. Она держит его за идиота? Вроде не дурочка, могла придумать историю получше.
— Забудь свою сказку про рабство, — грубо посоветовал он. — Слезливая история еще годится, чтобы разжалобить жюри присяжных, но ты вроде пока никого не убила. Дело будет рассматривать судья Эфферсон, а он не похож на идиота. И смазливое личико не поможет. Лучшее, что ты можешь для себя сделать — чистосердечно покаяться. Получишь пару лет каторги, после выхода отдашь долги мадам Глэдис и свободна.