На цыпочках крадусь за прилавок и заглядываю в пригласительно открытую дверь.
За ней комната почти вдвое меньше, немалую часть которой занимает стол со спиртовкой, ступкой, аптекарскими весами. Немолодая женщина помешивает зелье, порой бросая неодобрительные взгляды в другой угол. Как раз туда, откуда доносятся всхлипы и голоса.
- Я сказала: выпьешь все, как миленькая! Нам лишний рот без надобности.
- Тетушка… пожалуйста…
По-хорошему это все не мое дело. Но любопытство сгубило кошку, как известно. Поэтому я толкаю дверь, увеличив зазор почти вдвое. И оглядываю комнатушку.
В другом углу только пара стульев. На одном из них тихо всхлипывает девушка в бедном, но опрятном платье. А прямо над ней нависает габаритная дама, лицом неумолимо похожая на французского бульдога. Судя по одежде - лавочница средней руки.
- Выпьешь. Или домой можешь не возвращаться.
Глаза девушки сверкают неожиданной злостью.
- И не вернусь!
Тетка кривится.
- И сдохнешь на улице от голода.
На лице девушки мелькает страх, но она упрямо вскидывает подбородок.
- Работу найду. За деньги. Я на вас с дядюшкой день-деньской гну спину, только пока что ни грошика не видела.
- Тварь ты неблагодарная! Мы тебя кормили, содержали, растили все эти годы. Да ты нам ноги целовать должна, благодетелям… Кто тебя возьмет, дрянь гулящую?!
- Служанкой пойду… - ее голос прерывается. - Я работы не боюсь.
Тетка глумливо ухмыляется.
- “Служа-а-анкой”, - передразнивает она. - Ой, и кому нужна - потаскуха с пузом?! Даже постель хозяину греть не сгодишься. Разве что в веселый дом, перед моряками ноги раздвигать. Говорят, иным мужикам нравится с брюхатыми кувыркаться, - бульдожье лицо складывается в гримаску притворного сочувствия. - Не дури, Мирька: зачем тебе ублюдка растить? Пальцами тыкать будут, плевать вслед. На весь мир ославят.
Робкая попытка бунта уничтожена в зародыше. Плечи девушки бессильно горбятся, она опускает голову, соглашаясь со всем сказанным.
- Ты теперь порченный товар. Замуж не возьмут, в приличный дом тоже, - жестко продолжает тетка, и с каждым ее словом девушка вздрагивает, как от удара. - Пойми: никому ты кроме нас не нужна…
- Ну почему же? - я решительно толкаю дверь и шагаю внутрь. - Мне как раз требуется горничная, и я с радостью найму эту девушку.
Наградой становится немая сцена в духе Гоголя. Круглые от изумления глаза девчонки и выразительно упавшая бульдожья челюсть ее тетки.
Но “благодетельница” приходит в себя почти сразу же.
- А ты еще кто еще такая?!
- Леди Эгмонт, - я меряю ее презрительным взглядом. - И тебе лучше придержать язык, если не хочешь схлопотать штраф за оскорбление, лавочница.
Смелое заявление, учитывая, что на мне до сих пор несвежее платье “невесты”, но самоуверенность решает. Пока тетка возмущенно глотает воздух и пытается понять сколько в моих словах правды, я обращаюсь к ее жертве:
- Повторюсь: я готова взять тебя в горничные. Оплата - четыре либра в месяц, жилье и стол. Обязанности: поддержание чистоты, покупка продуктов, готовка, помощь по мелочам. Если хорошо себя проявишь, буду платить больше.
Казалось, это невозможно, но глаза девушки становятся еще круглее.
- Но я…
- Потаскуха она, - поспешно вставляет ее тетка. - Без мужа брюхо нагуляла.
В душе поднимается холодная ярость.
- Я же велела тебе помолчать, - обрываю я ее. И пристально смотрю на девушку. - Да, я слышала ваш разговор и знаю о беременности. Меня это не смущает. Так ты согласна.
- Да! - выдыхает девушка и смотрит снизу вверх с безумной смесью восторга, неверия и надежды. - Да, конечно, леди! Тысячу раз да!
Она вскакивает, всплескивает руками и начинает тараторить, перечисляя все, что умеет делать.
Тетка медленно багровеет и набирает воздух. Я подбираюсь, предвкушая хорошую перепалку.
В поле зрения возникает бутыль из темного стекла.
- Вот! - объявляет травница, о которой все, включая меня, успели забыть. И протягивает бутыль тетке. - Триста ассов за зелье и еще сто за срочность. А теперь выметайтесь все из моей лаборатории!
***
Выражение лица лорда в тот момент когда я представляю ему Мириам - бесценно. Готова спорить, что Фицбрук решил, будто я спланировала все заранее. Не зря с таким подозрением косится на несчастную девушку.
- Ты издеваешься?
Делаю намеренно глупое лицо и наивно хлопаю ресницами.
- О чем вы, милорд?
Он рычит неразборчивое проклятье, от которого Мириам бледнеет и шарахается.
- Не делайте такое лицо, вы пугаете мою служанку. Мири,не бойся. Милорд вовсе настолько страшный, каким кажется поначалу.
Взгляд Фицбрука обещает, что кое-кто допрыгается, поэтому я прекращаю дозволенные речи.