Фицбрук не дурак, он вполне понимает сарказм. И злится. Я смотрю, как он вскакивает, идет к двери, сама не понимая - рада ли я его уходу.
Уже когда лорд берется за ручку, меня вдруг осеняет.
- Милорд, можно одну просьбу?!
Он оборачивается.
- Да?
Рой Фицбрук
Но он думал. Вспоминал, пылающее возмущением лицо, прикушенную губу. Друг бурно благодарил за “помощь следствию” и даже объявил, что поимка беглянки - полностью заслуга Роя.
Но обрадовался - да. В беглянке ощущалась загадка.
Он снова посетил Даяну в камере, чтобы занести тяжелый томик “Уложения о наказаниях” - обещания надо выполнять, даже если оно дано продажной девке.
- И что ты собираешься с ним делать?
Девчонка дерзко вздернула подбородок.
Он пренебрежительно усмехнулся.
- Законники годами обучаются в университете, а ты собралась стать адвокатом за десять дней?
Девица пожала плечами.
И Рой вдруг с изумлением обнаружил, что консультирует шлюху-наркоманку по поводу будущего судебного процесса.
- Ты хоть читать на эндаре умеешь? - спохватился он через час.
- Разумеется. И на эндаре, и на гатийском. Мой дед - обер-офицер фортификационных войск его величества.
Рой скривился. Снова врет.
- Вижу - эндар ты знаешь. Но врать о происхождении все же не стоит, - сухо ответил он, испытывая странное желание перекинуть ее через колено и отшлепать. Ну не должна женщина так вызывающе себя вести!
Нет, придраться не к чему - ни одного грубого слова. Но вызов в движениях, жестах, зло прищуренных глазах, в которых читалось: “К барьеру!”
- Я не лгу! Корабль, на котором меня привезли в Арс, назывался “Корунд”. Имя боцмана - Морас.
Первым порывом было объявить, что он никуда не уйдет и посмотреть, что она сделает, но с ним лорд Фицбрук справился быстро. Детский сад. Вторым - отобрать “Уложение о наказаниях” - тоже глупость. Поступок обиженного юнца.
Пусть делает что пожелает.
Глава 8. Суд идет
Обиделся.
Стискиваю сжатую в руках папку и отгоняю дурные предчувствия. У меня все получится! Я смогу!
Встаю на подгибающихся ногах и иду к скамье подсудимого. Напротив, рядом с обвинителем маячит рожа Бурджаса. Любитель “веселых феечек” скалится, в его глазах обещание всех мук ада.
Я просто само обаяние, не так ли?
Но судья опускает деревянный молоток на стол.
Вот прямо сейчас и воспользуюсь.
Судья издает смешок.
Краткий смысл речи сводится к: “Понаехали тут всякие. Работать не хотят, только ноги раздвигать. Сбивают наших мужчин с пути истинного, грабят-воруют, принимают наркотики и никакой управы на них нет. Где же наши духовные скрепы, когда же мы дадим отпор этой жадной саранче?”
Даже если выберусь из передряги, мне не жить в этом городе.
С возмущением смотрю на Бурджаса, тот в ответ посылает мне торжествующую ухмылку.
О моем нападении на охранника прокурор тоже не забывает упомянуть.
- Протестую! Это был неконтролируемый выброс магии, вызванный спонтанной инициацией в ответ на попытку изнасилования!
До крови прокусываю губу, чтобы не дать ярости затмить разум.
- Вы утверждаете, что работниц веселого дома можно безнаказанно насиловать? Закон считает иначе.
- А было ли изнасилование? - откровенно кривляясь спрашивает обвинитель. Он обращается не ко мне, и даже не к суду - к толпе. И та поддерживает его одобрительным гулом.
Скрещиваю руки на груди.
Снова крики из зала, но какие-то беспорядочные. Упоминание о пытках немного остудило энтузиазм.
- И что за пытки… - начинает было обвинитель, но его прерывает стук молотка.
- С учетом всех изложенных обстоятельств требую пожизненной каторги, - завершает свою речь обвинитель. - Мы должны показать пришлым, что это наша земля, и мы не потерпим нарушения закона! Они сильны, озлоблены, не скованы нормами морали. Они наводнили наш город подобно саранче и уже чувствуют себя здесь хозяевами. Мы - добры и милосердны, но всему есть предел. Это. Наша. Земля.
Бурные продолжительные аплодисменты, переходящие в овации. Люди встают, не переставая хлопать, слышны одобрительные крики. Судья снова колотит молотком по столу, призывая к тишине, и переводит взгляд на скамью подсудимых.
Глава 9. О равнодушии
Шансов почти нет. Факты, общественное мнение - все против меня. Но я заставлю их усомниться хоть на мгновение. Задуматься, поколебаться. Доставлю столько проблем, сколько будет в моих силах.
Взгляд выцепляет Фицбрука - тот сидит на одном из задних рядов, подавшись вперед и не сводит с меня глаз. Обиделся, не поверил, но пришел.