Авторы большинства научно-фантастических произведений если и заглядывают в будущее, то не ставят перед собой задачи нарисовать коммунистическое общество, его социальное устройство, новые отношения между людьми, семью, воспитание, быт. Такие романы — лишь проекция на близкий завтрашний день еще нерешенных научных и технических проблем — нерешенных, но уже поставленных и существующих в наше время, а их герои — наши современники, люди сегодняшнего дня.
В авторском предисловии к польскому изданию «Магелланова Облака» автор говорит об иных целях, которые он ставил перед собой в этом произведении. Роман этот посвящен коммунистическому будущему человечества.
Изображая людей XXXII века, автор, естественно, не мог не показать и человеческие дела — развитие науки и техники, полное покорение природы.
Неисчерпаемые источники энергии, подвластной людям, позволили человечеству к этому времени не только открыть и заселить всю солнечную систему, но и перейти к следующему этапу овладения природой — достижению других звезд.
В центре событий, описанных в романе, — полет первой звездной экспедиции к созвездию Центавра на сверхгигантском космическом корабле, символически названном «Гея» (по-гречески — «Земля»). Но «Гея» нужна автору не для того, чтобы по ходу путешествия сообщить читателям целый ряд полезных сведений по астрономии или завязать вокруг полета вихрь занимательных приключений. «Гея» — лишь часть Земли, малая ячейка будущего общества.
Роман «Магелланово Облако» — не приключенческий в строгом (старинном) смысле этого слова. Это, скорее, произведение психологическое и философское. И поэтому его можно поставить рядом разве только с такими книгами, как «Люди-боги» и «Облик грядущего» Герберта Уэллса и «Туманность Андромеды» И. А. Ефремова.
Показывая блистательный расцвет науки и техники — автоматики, звездоплавания, кибернетики, медицины, теории информации (этому посвящена необыкновенно интересная глава «Трионы»), — автор не раскрывает перед читателями сущности излагаемых им научных проблем, не рассказывает об устройстве чудесных машин будущего. Для него все это — лишь величественный романтический фон, на котором он смелыми штрихами рисует людей XXXII века и их отношения.
Мир Лема полон света, движения и жизни. Он одухотворен образами людей будущего — таких далеких и таких близких нам. В его просторных далях видны и прошлое человечества, полное ошибок и поражений, и бесконечное будущее, где так пленительна победа человека над косной природой и своими собственными слабостями.
В первой половине романа показана обновленная Земля — с огромными городами, украшенными великолепными памятниками, пышные леса, раскинувшиеся в бывших полярных областях, согретые висящими над Землей искусственными атомными солнцами тучные поля, созревающие для богатой жатвы.
По этим дорогам, лугам и лесам, где можно пройти босиком, не поранив ног, движутся люди XXXII века. В этом мире уже нет государств — от них осталось воспоминание лишь в названии «Праздника уничтожения границ», уже начинают стираться национальные различия между людьми. Эти люди будущего бесконечно дороги нам потому, что они похожи на нас. Они работают, спорят, любят и отдыхают почти так же, как и мы. Но их окружает новый мир, где у каждого есть свое собственное место, своя любимая работа, свой друг и своя любовь.
Лем утверждает, что даже через тысячу лет останется различие между людьми слабыми духом и более сильными, между ведущими и ведомыми. Очень образно и очень сильно рассказано об этом в главе «Коммунисты» — может быть, лучшей главе романа Лема и, во всяком случае, наиболее волнующей нас.
Когда «Гея», постепенно развивая скорость, достигает «светового порога скорости», у людей с наименее устойчивой нервной системой обнаруживается явление «мерцания сознания». На космическом корабле разражается бессмысленный бунт: люди бросаются к наружным люкам, чтобы выброситься в межзвездное пространство. Но руководители экспедиции, люди сильные духом, возвращают разум обезумевшим.
Тер-Хаар, один из руководителей экспедиции, пробуждает сознание тех, чей мозг охвачен мраком «мерцания», рассказывая о немецком коммунисте Мартине, боровшемся больше тысячи лет назад против фашизма.
«Этого человека мучили, избивали — он молчал. Молчал, когда от него отвернулись родители, брат и товарищи. Молчал, когда уже никто, кроме гестаповцев, не разговаривал с ним. Были разорваны узы, связывавшие человека с миром, но он продолжал молчать. Чем мы заплатим за это молчание?