– Вы, наверное, к мужу, – произнесла тем временем прекрасная незнакомка каким‑то прямо елейным голоском и так повела своими бедрами, довольно неплохо различимыми сквозь ее полупрозрачное одеяние, что мои гормоны чуть из ушей не брызнули.
Какая женщина. А формы… Вообще я приметил, что тут весь женский пол какой‑то фигуристый, или мне просто такие пока попадаются, а может, все дело в магии или просто воздух такой здоровый. Ну не знаю, а так из всех мною увиденных здесь представительниц женского пола возьми любую – прямо красавица, ну кроме моей домоправительницы, хотя в этом случае я с гномом спорить не готов. Каждому, как говорится, свое. Но эта девушка излучала нечто такое, от чего у меня даже волосы под мышками приподнялись и, поверьте, не только они. Стоп, стоп, нечто я уже подобное чувствовал, когда встретился с Эльфирой, только несколько иначе… в более грубой форме, что ли. Там хотелось бросаться на великие дела, здесь же – наоборот, хватать и делать ноги в ближайшие заросли. Бр‑р‑р‑р. Я замотал головой. Девушка тем временем бросила на меня оценивающий взгляд и гордо удалилась в дом.
– Э‑э‑э, Ярослав, ты как? – раздался позади меня голос гнома.
– А? – Я быстренько выплыл из розовых мечтаний и, обернувшись, вопросительно посмотрел на Дорофеича.
Гном подошел поближе и несколько минут пристально всматривался мне в лицо, потом авторитетно заявил:
– Нормально.
– А ты чего ожидал? – удивился я.
– Дак кто же знает, – пожал плечами мой спутник. – Жена‑то у нашего паладинчика – суккуб, да ты на Батона глянь.
Я перевел взгляд на кота – и обомлел. Глаза у нашей животинки выпучены, пасть нарастопашку, лапки дрожат, хвост трубой, слюней столько натекло, что скоро до пуза достанет. Блин, неужто и я мгновение назад так выглядел? Ужас. Вот что с нами женский пол творит, даже беднягу кота проняло. Хотя какой он на фиг кот, к тому же, поди, воздержание у него… мамма мия – интересно, сколько он в призраках бегал? А там, как я понимаю, с женским полом не очень, – или все же бывает? Может, они там какие собрания устраивают, вечеринки, шабаши, слеты юных призраков. Девчонок там своих приглашают, танцульки, ну и соответственно различные шуры‑муры. Не все же им по домам сидеть или… Хотя по виду Батона такого не скажешь: прямо Робинзон Крузо, вдруг увидевший девушку на своем острове. Или не, скорее понявший, что Пятница – женского пола. Ну забыл мужик за долгие годы одиночества, как они выглядят, все козы да козы… А тут его бабах как‑то с утра солнышко по темечку – он гля на своего сотоварища… ба, у‑у‑у, о‑о. Однако после солнышка и глюкануть может – ну тогда – бедный абориген: как он по острову бегал, но куда там с подводной лодки денешься. Хотя, с другой стороны, что‑то таких гонок я в описаниях не помню – наоборот, они там постоянно вместе, и вообще… Как сейчас помню, странные чувства у меня вызывали их отношения: два мужика на острове – и ни разу не поругались, все как‑то медово и шоколадно. Однако, может, это просто мое дурное больное воображение или… Бр‑р‑р, блин, что за идиотские мысли в голову лезут? У самого воздержание уже который месяц, а я тут о сексуальных проблемах духов и книжных героев беспокоюсь. Философ, млин.
Гном тем временем поднял Батона под передние лапы и активно его тряс – видимо, таким образом пытаясь привести в чувство. Наконец кот возмущенно мявкнул и после еще пары встряхов был поставлен на землю.
– Ты, кис, того – не расстраивайся сильно, хочешь, я тебе завтра кошечку достану, вон у Магнусии славная кошечка есть, пушистая такая.
Батон медленно поднял понурую голову и зыркнул на Дорофеича, причем на морде у него явно читалось желание послать гнома куда подальше и к тому же на максимальные расстояния. Однако кот стерпел – лишь отмахнулся и не спеша побрел к выходу. Я на миг представил себя в кошачьей шкуре, зябко передернул плечами и впервые пожалел беднягу. Трудно ему, наверное, хотя, с другой стороны, не фиг было такое вытворять. Гном вон до сих пор припоминает ему испорченное добро за все годы, и конца списку не видно.
Тем временем из дома вышел хозяин данного поместья и, нахмурив брови, уставился на нашу честную компанию, точнее, на меня, родимого. Гном быстренько отступил назад и спрятался за мою широкую спину, а Батон вообще куда‑то смотался.
– Ну это… – начал я. – Мириться, значит, пришли. Хочу принести вам извинения за мой сегодняшний визит во время урока (блин, от такой вежливости аж мурашки по коже, но ведь могу, когда захочу) и, значится, выпить с вами по кружке эльфийского пивка.
Я пихнул ногой стоявшего позади гнома, тот ойкнул и показал из‑за моей спины пузатый бочонок, что мы принесли с собой.
– Ой, дорогой, так это твои друзья, – раздался знакомый голосок, и перед нами вновь появилась жена хозяина.
В голове моей вновь пронесся сладостный ветерок, и я почувствовал, как мои глаза невольно начинают раздевать фигурку юной прелестницы. Блин, да что же здесь такое – неужто опять гипноз? Хотя нет, не похоже, что‑то другое. Короче, стою я так, думаю, мысли четкие, ясные, а вот в руки взять себя не могу – тело как‑то само по себе реагирует. И вдруг бабах‑х‑х… перед глазами куча искр, а моя бедная сопатка взорвалась такой острой болью, что я аж взвыл и присел. Твою… Я поднял голову и с удивлением посмотрел на ухмыляющегося Герберта. Ах ты сволочь, я, значит, по‑хорошему, а ты… Ну прямо с полуприседу я и влупил в эту усатую харю – хорошо так приложил, с причмокиванием кулака о физиономию. Но Герберт оказался мужиком стойким: у меня удар дай бог, я уж это знаю, – но он только головой дернул и снисходительно усмехнулся.
– Мужчины! – взвизгнула его жена. – Прекращайте сейчас же.
– Действительно, – поддержал ее гном. – Ребята, может, не надо?
– Отстаньте, – дружно в один голос гаркнули мы с Гербертом и так же дружно кинулись друг на друга.
Судя по приемам, паладин практиковал какую‑то местную разновидность боевого искусства, правда, ноги, в отличие от тех же каратисто‑ушуистов, не применял, зато руками такие финты выписывал, что за первую минуту нашей баталии чуть не отправил меня в нокаут. Тут уж я по‑настоящему разозлился. Конечно, мне до Джеки Чана далеко, но и я за свою жизнь дрался порядочно – сперва во дворе, потом в институте, да и армейка меня хорошо поднатаскала, так что еще поглядим…
Тем временем Дорофеич с женой моего противника устроились в уголке дворика, превращенного нами в поле битвы, и неторопливо потягивали эльфийское пивко из принесенных девушкой кружек, с интересом наблюдая за нашим сражением. Батон тоже прибился к их компашке, причем, гад, пристроился на коленях девушки (хотя он тушка еще та) и млел от блаженства, пуская слюнки пузыриками.
Короче, минут через десять интенсивного махания кулаками мы с Гербертом «сдулись». В смысле: стоят два тела, опершись друг на друга, и, тяжело дыша, пихают противника, но ни один не сдается. У меня нос вообще не дышит, да к тому же болит ужасно, все тело так ноет, как будто по нему конница Буденного прошла, вместе с самим командармом во главе. Герберту, похоже, не лучше. У него здоровенные фингалы под обоими глазами, которые уже начали синеть, отчего он стал походить на старую панду, к тому же одно из ушей оттопыривается и вообще похоже на пельмень.
– Может, хватит? – наконец прохрипел я, чувствуя, что не в силах поднять даже палец.
– Согласен, – кивнул паладин, и мы, разняв свои объятия, рухнули на землю.
Лежим мы, значит, рядышком, тяжело дышим (я – преимущественно ртом), и этот тип мне говорит:
– Хороший был бой, сэр.
– Да пошел ты! – Я, скрипя зубами, сел и, посмотрев на лежащего Герберта, усмехнулся. – Хотя кости действительно хорошо друг другу намяли. Кстати, Ярослав.