Он включил прожектор и стал просвечивать его лучом тёмный парус.
Тысячи акров плёнки уже сморщились, обмякли, фалы провисают, надо скорей подтягивать их, пока не запутались. Но это в порядке вещей. Всё идёт как было задумано. Отставшим от него миль на пятьдесят «Арахне» и «Санта-Марии» повезло меньше. Мертон узнал, какая неприятность их постигла, когда вдруг заработало радио на аварийной волне.
— Номер два, номер шесть, говорит контроль. Вам грозит столкновение. Ваши орбиты пересекутся через шестьдесят пять минут! Вам нужна помощь?
Наступило долгое молчание, два капитана переваривали недобрую весть. Интересно, кто из них виноват? Вероятно, одна яхта пыталась закрыть другую тенью и не успела закончить манёвр, как обе вошли в мрак. А теперь уже ничего не поделаешь.
Но ведь у них есть ещё шестьдесят пять минут! Они успеют снова выйти на Солнце из-за Земли. Если паруса тогда уловят достаточно энергии, они сумеют, может быть, избежать столкновения. Наверно, сейчас на «Арахне» и «Санта-Марии» вычислители работают с полной нагрузкой.
«Арахна» ответила первой, и ответ был именно такой, какого ожидал Мертон.
— Контроль, здесь номер шесть. Спасибо, нам не нужна помощь. Сами справимся.
«Любопытно будет посмотреть», — подумал Мертон. Надвигается первый драматический эпизод гонки, и произойдёт он как раз над линией полуночи на спящей Земле.
Весь следующий час Мертон был слишком занят своим собственным парусом, чтобы волноваться из-за «Арахны» и «Санта-Марии». Не так-то просто уследить за пятьюдесятью миллионами квадратных футов теряющегося во тьме пластика, освещённого лишь узким лучом прожектора да сиянием далёкой Луны. Отныне и на протяжении почти половины околоземной орбиты надо держать всю эту огромную плоскость ребром к Солнцу. В ближайшие двенадцать-четырнадцать часов парус будет только помехой — ведь яхта пойдёт навстречу Солнцу, и его лучи могут отбросить её назад. Жаль, что нельзя совсем убрать парус, пока он не понадобится вновь. Ещё никто не придумал, как это сделать.
Далеко внизу вдоль кромки Земли занимался рассвет. Через десять минут кончится затмение Солнца; лучи ударят в паруса, и плывущие по инерции яхты опять оживут. Это будет критическая минута для «Арахны» и «Санта-Марии», для всех участников.
Мертон повернул перископ и поймал два силуэта, парящих среди звёзд. Совсем близко друг от друга, от силы их разделяют три мили. А что, может быть, и впрямь справятся…
Словно взрыв, вспыхнула заря — это Солнце вынырнуло из Тихого океана. На миг парус и фалы стали алыми, потом золотыми, потом ослепительно белыми: наступил день. Стрелки динамометров самую малость оторвались от нуля. «Диана» по-прежнему была почти совсем невесомой; солнечный ветер дул в лоб, и ускорение упало до миллионных долей G.
Но «Арахна» и «Санта-Мария», силясь разойтись, не хотели убирать паруса, которые мучительно медленно расправлялись, ощутив первое лёгкое дуновение солнечного ветра. Меньше двух миль теперь разделяло яхты. Наверно, все телевизионные экраны на Земле сейчас показывают эту затянувшуюся драму.
Капитаны обеих яхт были люди упрямые. Каждый из них мог обрубить фалы и сойти, уступив другому путь, но они не пошли на это — слишком много поставлено на карту: деньги, слава, престиж. Мягко и беззвучно, будто снежинки в зимнюю ночь, «Арахна» и «Санта-Мария» столкнулись.
Квадратный змей как-то незаметно слился с круглой паутиной; медленно, как во сне, заколыхались, переплетаясь, длинные фалы. Как ни занят был Мертон своими снастями, он не мог оторвать глаз от этой неслышимой, растянутой во времени катастрофы.
Два паруса, словно серебристые колышущиеся облака, продолжали сливаться в одну сплошную, нерасчленимую массу. Это длилось минут десять, наконец обе капсулы вырвались на волю и пошли в разные стороны, разминувшись в каких-нибудь ста ярдах друг от друга. Спасательные катера со светящимися хвостами реактивных струй ринулись вдогонку за ними.
«Так, теперь нас осталось пять, — подумал Мертон. — Жаль, конечно, этих ребят, которые в самом начале гонки всё испортили друг другу; ничего, они молодые, будет ещё случай показать себя».
А через несколько минут число участников сократилось до четырёх. Мертон усомнился в конструкции «Солнечного луча», как только увидел его; теперь сомнения оправдались.
Вращение сделало марсианскую яхту слишком устойчивой, она не хотела лавировать. Вместо того чтобы повернуться ребром к Солнцу, огромное кольцо смотрело на него всей плоскостью, и яхту погнало обратно почти с предельным ускорением.