– Не двигайся! – услышала она голос Дианы.
– Что это? – еле слышно спросила Ингрид, имея ввиду светящийся шар, в котором они находились.
– Это нейтрализующее боль облако. Здесь все мои самые лучшие чувства, – ответила Диана. – Ее лицо при этом озарила такая радостная улыбка, что Ингрид забыла обо всем на свете. Никогда она не видела Диану такой. Такой безмятежной и счастливой. – Они защищают тебя на данный момент.
– Хорошо, – Ингрид и, вправду, ничего не чувствовала, если не шевелилась. Она во все глаза смотрела на Диану. Гронгирейку будто подменили. Она вся светилась и была беззаботна, словно маленькая девочка.
– Мне надо поговорить с тобой! – Диана села рядом с распростертой на песке Ингрид.
– Скажи мне, почему ты отказываешься сражаться? Неужели ты не понимаешь, что опять выставляешь меня на посмешище перед всей долиной?- спросила Диана. При этом взгляд ее был полон самой настоящей любви.
Ингрид понимала, что для того, чтобы создать вокруг них энергетический щит, способный погасить всю ненависть и ярость, только что бушевавшие под куполом, Диане надо было оставить в своей душе только самые чистые чувства. Также Ингрид отлично понимала, что любовь, светившаяся во взгляде гронгирейки не была, направлена конкретно на нее, но все-таки это было необыкновенно приятно испытывать на себе. Поэтому она не спешила отвечать на ее вопрос. Ингрид хотела продлить это мгновение как можно дольше.
И тут ее осенило! Если Диана находится сейчас в состоянии любви ко всему миру, то у нее можно просить все, что угодно, и она вряд ли сможет отказать!
– Приходи к нам завтра на чай, – попросила она.
Диана рассмеялась:
– Ингрид, не обольщайся! Мне просто надо поговорить с тобой! И я закрываю тебя сейчас от боли не потому, что мне тебя жалко, а потому что, в другом случае ты бы просто не смогла говорить. Как только это нейтрализующее облако исчезнет, ты умрешь от боли.
– Но ты ведь чувствуешь сейчас только самое хорошее? – не унималась Ингрид.
– Да, – согласилась Диана. – Только самое хорошее. Это единственный известный мне способ.
– Так почему ты не защищаешься? – повторила она свой вопрос таким ласковым голосом, что Ингрид почувствовала себя не в силах ей врать или увиливать.
– Я не умею, – ответила она.
– Как такое может быть?
– Я не знаю боевой магии. Эльмаренцы говорят, что чем больше человек защищает себя сам, тем меньше его защищает мир. И наоборот.
– Зачем же ты вчера согласилась на поединок?
– Отказаться – значит проявить недоверие. Как только ты начинаешь не доверять, ты разрываешь связь со своим миром. И вы перестаете быть одним целым.
Диана покачала головой:
– Мне никогда этого не понять. Я бы ни за что на свете не стала сражаться, если бы не была уверена в своих силах.
– Я тоже, – согласилась с ней Ингрид и захотела, было кивнуть головой, но тут же передумала, вспомнив о том, что ей нельзя шевелиться.
– Хорошо, – решительно произнесла Диана и поднялась на ноги. – Мы поступим следующим образом. Я подержу энергетический шар, пока его не сможет создать кто-то из твоих родных.
Когда Диана решила вызвать нейтрализующее облако, чтобы поговорить с Ингрид, она была уверена, что сможет легко стереть в своей душе все возникшие светлые чувства и продолжить поединок. Но сейчас, после того как в ее душе может быть впервые за многие годы воцарился мир, пусть даже в таких сугубо военных целях, продолжение битвы более не представлялось ей возможным.
– И все? – с облегчением спросила Ингрид. – Смертельный поединок на этом закончиться?
Она закрыла глаза и не видела, как напряглась Диана при слове «смертельный».
– Ты права, – услышала она голос гронгирейки. – Смертельные поединки так не заканчиваются.
Ингрид продолжала лежать с закрытыми глазами. Затаив дыхание, она ждала, что решит Диана. Но гронгирейка тоже медлила.
– Ингрид – Ингрид, – наконец, произнесла она со вздохом. – Как только ты появилась в долине, от тебя одни неприятности. Еще ни один амальонец не навлекал столько позора на мою голову. А я даже не могу тебя убить.