Лиция вскинула голову и посмотрела умоляюще, на щеках ее блестели дорожки слез, влажные ресницы подрагивали. Сердце Адора пропустило удар, в животе жгутом заворачивался холод дурного предчувствия. То, что куртизанка молчит — плохой знак. Она же испугана до смерти, — стигма не знает жалости — но не может произнести ни слова. Магия? Да, Лиция решила, что хозяин испытывает к ней чувства, и кто-то точно воспользовался этим. Тот, кто мог знать о том, что они часто проводят время… Вздохнул: узнать это можно лишь одним способом. Вот только, если куртизанка нарушила клятву верности, стигма ее убьет.
Сжал округлое белое плечо с изображением розы и слегка подался вперед. Лиция закричала так отчаянно, словно с нее заживо сдирали кожу. Тело девушки извивалось, глаза закатились, на губах появилась пена. Адор и рад был бы отпустить стигму, но та все равно покарает нарушителя клятвы. Но, если будет удерживать несчастную, возможно, его сила поможет ей выдержать эту жуткую пытку. Выдохнул еще одну волну магии, влил в тело куртизанки. Лиция, Лиция… Глупая девочка.
ГЛАВА 7
— Селеста!
Распахнула глаза и, ощутив пронзившую виски боль, скривилась. Запрокинула голову и с тоской посмотрела на суровое лицо Гасии. Губы поджаты, глаза сужены, вид такой, словно я совершила жуткое преступление… Собственно, так все считают. Я же убила верховного…
Застонала и повалилась на подушку: всю ночь не спала, все ждала, когда вернется дей Белен и закончит начатое. Страшилась, металась на мокрых простынях, сжималась от ужаса и выла от злости. Под утро я так вымоталась, что готова была сама пойти его искать, чтобы высказать в лицо, какой он гад и подлец… да только не знала, куда идти. И вот сейчас, только закрыла глаза, как меня уже будят!
— Так и будешь валяться в постели? — сурово спросила Гасия.
— Могу поваляться без постели, — раздраженно буркнула я.
За эту ночь мне так надоело бояться, что, казалось, что-то перегорело в том месте, где рождается эта эмоция. И родилась злость, растущая ярость на каждого в этом чудовищном месте, в которое меня притащили насильно. И в данный момент она готова вылиться на эту женщину в строгом платье, которое так странно видеть в оплоте греха.
— Я не просто Селеста, — грозно начала я, — а дея Селеста Росио!
— О-о, — протянула Гасия и сухо кивнула на стигму розы на моем плече: — По- видимому, уже нет. — Подошла к постели и, нависнув надо мной, как совесть над грешником, глянула так грозно, что даже меня проняло: — И если ты не обладаешь такой силой, чтобы это изменить, Селеста, то начинай новую жизнь.
— Что именно делать? — болезненно скривилась я и потерла гудящие виски: — Чудовище вызывает в свои покои? — Гасия молча приподняла свои тонкие брови, выражая непонимание, и я махнула рукой: — Дей Белен приказал доставить меня ему на завтрак?
Гасия слегка наклонилась и, разглядывая меня, серьезно уточнила:
— Ты сосиска? Или омлет?
Я растерянно моргнула и нервно хихикнула: может, она сумасшедшая?
— О чем вы? Вы в своем уме? Я благородная дея!
Заведующая выпрямилась и, глядя сверху вниз, процедила:
— Дей Белен на завтрак предпочитает омлет, а не благородных дей.
Я помолчала, раздумывая над саркастичными словами Гасии. Похоже, она действительно пришла не для того, чтобы доставить в покои дея. Подозрительно прищурилась:
— А зачем тогда разбудили? На занятия в академию куртизанок?
— А ты хочешь?
— Нет!
— Тогда никто не заставит.
Я замерла и недоверчиво уточнила:
— Правда?
Она почти улыбнулась, я могла поклясться, что видела, как уголки ее сухих губ шевельнулись! Но заведующая снова сурово поджала их и вскинула подбородок.
— Куртизанок никто не заставляет учиться, Селеста. Все девочки проходят обучение совершенно добровольно. Но если ты не хочешь идти по этому пути, придется выбрать другой.
— Какой? — с надеждой спросила я.
А может, меня отпустят домой? Да, со стигмой замуж выйти уже не получится, зато буду с родными…
— Ты будешь помогать мне по хозяйству, — обрубила мои мечты заведующая. — Мне необходима помощница. — Она снова наклонилась и прошипела рассерженной кошкой: — Но если ты будешь лениться, придется рассказать об этом дею Белену!
Она многозначительно кивнула на цветущую на моем плече розу, и я побелела. Так вот почему девочки учатся добровольно. Несчастные просто боятся наказания красноокого чудовища, который заклеймил их. Вспомнила жуткую пронзающую все тело боль, словно раздирающую каждую клеточку, — даже, казалось, волосы! — нестерпимую и непрекращающуюся до тех пор, пока мучитель не отпустит стигму. Скрипнула зубами — как же я ненавижу дея Белена!