— Дея Селеста! — Услышав вопль служанки, встрепенулась и опасливо опустила глаза. Роза посмотрела на меня и недовольно покачала головой: — Благородная дея не должна лазить по деревьям, словно простолюдинка. Немедленно спускайтесь, иначе я все расскажу дею Росио!
Показала Розе язык и непослушно поболтала ногами. Красная от злости служанка всплеснула руками и, развернувшись на каблуках, направилась к дому.
— Вот же ябеда, — раздраженно выдохнула я и виновато посмотрела на друга: — Тебе лучше уйти. Сейчас отец будет читать лекцию о правилах поведения бла-бла- благородных дей… Я засну на втором слове, а ты на третьем. Свалишься с дерева, сломаешь ногу, и не сможешь потанцевать со мной на балу дебютанток.
— Ну, вообще-то, дей Росио прав, — осторожно проговорил Вирдес. — В восемнадцать лет дея должна себя вести, как взрослая…
— Должна, — скривилась я, — и буду. Завтра. А сегодня мне еще семнадцать. Несколько часов беззаботного детства. — Вздохнула: — Уж ты-то мог и поддержать.
— Всегда, — широко улыбнулся Вирдес. Заметив приближающуюся фигуру хозяина дома, торопливо добавил: — Но только если рядом нет дея Росио!
И, ловко перебираясь по ветке, перелез на забор, да исчез за стеной. Отец остановился под деревом и, вперив руки в бока, пробасил:
— Дея Селеста Росио, слезай сейчас же!
— Не хочу, — жалобно отозвалась я.
***
— Не хочу!
Обхватив себя руками, исподлобья посмотрела на сидящего в кресле мужчину. Чудовище! Дей Адор Белен, мой личный кошмар и мучитель, скользил внимательным взглядом по моему телу. Словно прикидывал, сколько прибыли я ему принесу после… обучения.
— Раздевайся, — сухо повторил маг.
— Не буду, — упрямо ответила я.
Старалась не подать виду, насколько мне страшно и как унизительно стоять перед ним в одном нижнем платье, но тело тряслось, словно от дикого холода, губы предательски подрагивали, и слезы застилали глаза мутной пеленой.
После того, что произошло, стражники вывезли осужденную из дворца прямо в клетке. Укрытая плотной тканью, я лишь могла прислушиваться. Город жил обычной жизнью: люди смеялись, делились новостями, и мало кто думал, что в крытой повозке везут бывшую дею навстречу страшной участи. Злость заструилась по венам, разжигая ярость, прогоняя страх, и я схватилась за нее. Ярость помогала не опустить головы, не сдаться, не пасть еще ниже…
Встряхнув давно уже испорченной прической, зло проговорила:
— Вы не заставите меня, дей Белен! Я никогда не подчинюсь. Не стану куртизанкой, что бы вы ни предприняли. Лучше убью себя и сохраню честь семьи!
Под конец тирады опустила напряженные руки и, сжав кулаки, сорвалась на крик. Дей замер на мгновение, алые глаза его потемнели, но через секунду усмехнулся. Скрестив руки, положил ногу на ногу и, покачивая ею, произнес с обманчивой мягкостью:
— Убьешь себя? Как же быть? Я пообещал твоему отцу две вещи. Первое — ты будешь жить.
Когда дей заговорил о моем отце, сердце сжалось от боли и обиды. Вспомнила сгорбленную спину и потерянный взгляд, стало горько, на ресницах вновь задрожали слезы. Вся решимость развеялась, как дым. Не смогла сдержаться и жадно спросила:
— А вторая?
Дей резко поднялся и приблизился. Я с ужасом уставилась в его глаза, в которых закручивалось багровое пламя. Адор схватил меня за подбородок и прошипел:
— Что не буду обижать тебя. — Скривился и с издевкой уточнил: — Но как быть, если эти два обещания противоречат друг другу? Что выбрать? Обидеть или позволить тебе убить себя?
Я со страхом смотрела на его бледные щеки, плотно сжатые губы, подрагивающие от рваного дыхания ноздри. За что он так со мной? Неужели одна маленькая шалость так его взбесила? Но даже если так… он уже отомстил. Или нет? Хочет дойти до конца? Унизить меня, растоптать, стереть мою волю? Сжала челюсти так, что скрипнули зубы и процедила:
— Позвольте мне умереть, дей. Если вы… — с трудом выдавила, — благородный! Хоть когда-то были таким? Убейте меня или хотя бы дайте кинжал и отвернитесь.
Он сощурился, пристально всматриваясь в мое лицо. Потом вздохнул и, отпустив подбородок, холодно хмыкнул. Отступив на шаг, выхватил кинжал из золоченых ножен и вложил мне в ладонь: