Авика сглотнула и едва заметно посмотрела в сторону герцога. Тот немного опьянел, но не настолько, чтобы не понимать, что говорит. Он сидел в вольной позе на корабле своего брата, чувствуя себя здесь дорогим гостем, крутил в руке бокал с вином янтарного цвета, а на его серебристых волосах играл свет от свечных ламп. Этот человек чувствовал себя слишком уверенно, и Авика уже готова была на все, лишь бы стереть с его лица самодовольную ухмылку.
Как ни странно, но первым на слова герцога отреагировал Дэвери. Он сдвинул брови, силясь понять, покрутил свой жиденький ус и произнес:
– Целый год потратить на поиски какой-то воровки, чтобы просто повесить на стене? Мне было бы жаль тратить столько времени.
– Слухи, мистер Дэвери, – живо ответил Натан Виару. – Вы еще молоды и только вышли из академии, но даже вы должны знать, что слухи управляют разумом людей. Особенно тех, кто не может получить другой информации. Вот вам пример, – он отставил бокал, – еще несколько лет назад меня считали колдуном и боялись приблизиться к моему дому. Да и многие продолжают в это верить. Сегодня мое предприятие одно из самых прибыльных сразу в двух государствах. Мой дом охраняется лучше, чем дворцы королей, и не все мои деньги хранятся в банках, а много вложено в произведения искусства, коллекции редких книг, драгоценности, в конце концов. И все боятся моей маленькой армии в Таршаине, которая держит под контролем каждый въезд и выезд. Но вот в один прекрасный день, в самый охраняемый дом, человека, который производит оружие, врывается мелкая воровка. Не шпион или захватчик, а самая обычная воровка. И нет бы просто вошла и тихо ушла, так ей надо было наделать как можно больше шума. Вся моя охрана сбежалась ее ловить, а она обвела их как слепых щенков, прыгая с этажа на этаж. А потом она исчезает, и никто не может ее найти. Командиры, их заместители, солдаты, которые служат мне уже много лет, конечно, будут молчать о своей неудаче. Но молодняк, только заступивший на службу, и рад похвастаться, как кто-то обвел вокруг пальца старых вояк. И вот один говорит своей жене, второй – своей. Жены рассказывают своим подругам, те – своим. И уже через несколько дней о воровке знает весь Таршаин. А еще несколько дней – все королевство. Полгода мы провели в осаде, отлавливая за день по пять шпионов и воров. В моей тюрьме уже не хватало места. Его величество через поверенных интересовался, может ли он надеяться на скорые поставки и не нужно ли мне перевозить предприятие в другое место. Так вот, мистер Дэвери, отвечая на ваш вопрос. Нет, мне не жаль этого времени. И я хочу не просто повесить ее на стене, я хочу видеть, как она будет трястись от удушья и молить о пощаде.
За столом воцарилось неприятное молчание. Все только одобрительно закивали, подсчитывая, скольких же шпионов удалось отловить Натану и его страже, и как натер пальцы бедный шериф, выписывая обвинения одно за другим. Дэвери заметно покраснел, понимая всю глупость своего замечания, а вот Марк, напротив, довольно заулыбался, будто такой удар по репутации брата был для него забавным приключением.
– Ави! – воскликнул герцог, заставив Авику вздрогнуть от ужаса. – Налей еще вина.
Она бросилась выполнять приказ, стараясь не встречаться взглядом с Натаном Виару, а то чего доброго еще узнает ее и повесит прямо на реях, не дожидаясь возвращения в родной город.
– Мистер Лис, – обратился к рыжему Сэт, чем вызвал довольные улыбки всех остальных, совершенно не понимая, с чем это связано. Но, нелепо озираясь по сторонам, он продолжил: – Я слышал, что вы тоже вышли из академии и даже служили с мистером Норгалом.
Склонившись рядом, Авика видела, как Лис едва заметно скривил губы и громко выдохнул, показывая, насколько ему все надоело.
– Мое имя Ротмар, – сообщил он выпускнику, – и вам следовало бы узнать это за семь дней на корабле. Обращение «мистер Лис» – по меньшей мере, неуместно.
– Вы вз-з-зяли себе п-пиратсое п-прозвище? – удивился Уайт.
По его красному лицу было видно, что пить в таких количествах он не привык и не умеет, и если бы это позволял этикет, он бы уже давно храпел на полу. Но, увы, с малых лет ему прививали, что неприлично уходить из-за стола, пока старшие по возрасту или званию не позволили этого сделать.