Я спросил ее: «Почему ты не рожаешь?» Она ответила (очень тихо): «Я не знаю». Я сказал: «А ты подумай». Она обхватила мой член покрепче и повторила: «Я не знаю».
«Тогда я тебе объясню, — прошептал я. (Мы разговаривали шепотом, хотя в целом доме никого больше не было. Уже занималось утро.) «Ты любишь своего брата и живешь с ним. Вы не спите, но все равно вы живете как муж и жена. Это ж вы, блин, сестрица Аленушка и братец Иванушка, и он пьет как козел и не женится. А ты, хотя и вышла замуж, мужу не отдалась, и потому не рожаешь. А от брата родить ты не можешь. А больше ни от кого не хочешь».
Она была словно в забытьи, снова обмякла и закрыла глаза. Во мне же боролись похоть и осознание — или то внутреннее кино, которое я считал таковым.
У меня сошлись воедино все детали — и русская сказка, и пьянство моего симпатичного тезки, и бесконечная череда его девочек, и разное иное-прочее.
А потом она опять тихо спросила меня: «Ты Митя?»
«Я Митя, — ответил я, — и я хочу сказать тебе кое-что как старший. Не просто старший, а старший по роду. Роду нужны дети. Не чужие, а свои. Можешь возиться с чужими сколько хочешь, но роду это не важно. Мы хотим, чтобы ты сама родила. Понимаешь?»
Она прошептала: «Да».
«Будешь рожать от брата?»
Она покачала головой: «Нет».
«А от кого будешь?»
«От Леши».
«Точно?»
«Точно».
«Когда?»
«Осенью».
«А брата отпустишь», — это был уже скорее не вопрос, а приказание.
И она сказала: «Да».
«Поэтому я сейчас не буду с тобой спать, поняла?»
«Да».
«Ну, всё. Значит, осенью».
«Да».
Я высвободился и вышел из комнаты. От греха подальше. На улице уже было светло. Я сел отдохнуть и вскоре увидел счастливую Ленку, которая лениво шла домой. Я подозвал ее и обнял.
Иметь подругу — это счастье.
Ленка, наверное, была единственным человеком, который был в курсе того, что произошло той ночью. Я рассказал ей все тогда же утром, чтобы как-то проверить свою адекватность. Мы уже не ложились, вместе приготовили завтрак.
Аленушка встала поздно и злая как черт. Она просто шипела в мою сторону. Ленка и прочие это как-то затушевали и Аленушку увезли. Уже потом мне рассказали, что она заболела сразу же, как только доехала домой. Болезнь была странная: температура под сорок и больше ничего.
Что она помнила, а что нет — этого я тоже так тогда и не узнал (и не спрашивал еще два года).
Зато узнал я (потому что, конечно, следил), что той осенью Аленушка, нет, не забеременела. Она нашла работу, причем такую реальную, взрослую, высокооплачиваемую, на полную нагрузку.
А забеременела она в аккурат через год. К этому времени ее брат сильно влюбился и жил со своей новой возлюбленной плотно и постоянно, так, что даже стал редко видеться с сестрой. Еще в следующем году — понятно — он женился, она родила.
А я гордо считал этого ребеночка немножко своей работой.
Но — как я уже говорил — у меня свое кино.
Я долго не решался обсуждать с героиней, что же она помнит из той ночи. Мне казалось важным дождаться, чтобы нормально родился ребенок. И вот наконец уже и ребенку было полгодика, и все было отлично, и я пришел к ним в гости, и слово за слово мы вышли на разговор о «той группе».
Так вот. Оказалось, что мы помним сильно разные вещи. Самой «Аленушке», как она мне рассказала, казалось, что в пьяном бреду к ней приходил «Дух Рода» и велел ей родить ребенка. Ничего из разговоров про брата она не помнила, хотя, когда я ей их повторил, медленно согласилась, что это имеет смысл. В смысле, она оговорилась, тот определенный, извращенный, психологический смысл, который я так люблю выискивать.
«Дух Рода»!.. Ничего себе! «Я говорю с тобой как старший по роду» — я, кстати, эти слова тоже очень хорошо помнил. Редко в жизни я настолько уверенно и осознанно играл другого человека. Но образ брата расплылся в ее памяти; остался образ Старшего, Предка, который передал веление Рода и исчез.
Я писал уже в этой главе, что «Род» проявляется через два основных канала: он «передает» энергию и он «передает» волю. Воля Рода обычно бывает очень простой и — как бы сказать — человечной. Одним из самых главных велений Рода обычно — чтобы не сказать всегда — оказываются дети. Скажите, что это не логично. Роду нужны дети — в первую очередь — потому что он из них состоит. Богатство, власть, долголетие, счастье и прочее Роду обычно тоже приятно, но в очередь во вторую и далее.
Нерожающие (к середине «родительного» возраста) Роду печальны и не интересны. Маленькие тупиковые полусухие веточки.