На лице Макса отразилось неподдельное изумление.
— Откуда ты знаешь?
— Видела, как ты приехал на работу.
— Понятно. — Слава богу, это было единственное, что Макс ответил. Если он и догадался об истинной подоплеке случайно вырвавшихся слов, то не подал виду и молча распахнул перед ней дверцу.
— Славная машина, очень тебе подходит, — сказала Пейдж, забираясь внутрь и оглядываясь.
Макс ничего не ответил, молча обошел автомобиль и сел за руль.
— Что-то не так? — забеспокоилась Пейдж.
— Все так, только это старье совершенно мне не подходит.
Пейдж подавила улыбку. Ох уж эти мужчины!
— Тогда зачем же ты ее покупал?
— Стоила дешево.
— А какая машина, по твоему мнению, годится для тебя?
— Низкий красный спортивный автомобиль, — не задумываясь ответил Макс. — «Корвет».
— Тогда беру свои слова обратно. Эта машина действительно не для тебя, но следующая, безусловно, будет низким красным «корветом». Никаких сомнений.
К чести Макса, он рассмеялся.
— Наверное, Тим и Эмилио не так уж ошибались на мой счет. Возможно, один из моих предков был темпераментным, но недалеким мачо.
— Но пока твой темперамент ограничивается желанием водить спортивный автомобиль, все не так уж страшно.
— Ну, спасибо, утешила, — он опять засмеялся. — Теперь я смогу наконец спокойно засыпать по ночам. Так куда ехать?
— Ко мне домой, — Пейдж откинулась на сиденье.
— А нельзя ли услышать хотя бы примерное направление?
— Прости, — она опять почувствовала себя полной дурой. — Прямо и направо, пожалуйста.
— А дальше?
— Лучше я буду показывать по дороге, — сказала Пейдж. Сама она терпеть не могла, когда люди, торопливо и бестолково указав маршрут, возмущались, если другим не удавалось запомнить его с первого раза.
— Может, и лучше, — согласился Макс, заводя мотор, — все равно недалекий мачо что-то позабудет и что-то перепутает.
Пейдж тихо рассмеялась. Необыкновенное, давно забытое чувство покоя и умиротворения охватило ее.
— Расскажи мне о твоем брате, головой которого ты только что клялся, — попросила она.
— Трэвис, — начал Макс, — это просто наказание господне для каждого, кто с ним знаком.
По тону, которым была произнесена последняя фраза, Пейдж поняла, что Макс искренне привязан к брату.
— Вы росли вместе?
После короткого колебания Макс сказал:
— Обещай, что не всплеснешь руками и не воскликнешь: «О господи!»
— Ну уж нет. Я не собираюсь давать подобные клятвы.
— Тогда я унесу мой секрет в могилу.
— Ну, хорошо, хорошо, я согласна. — Пейдж поняла, что иначе он действительно ничего не расскажет. — Так что это за история?
— Короче говоря, Трэв и я выросли в интернате для детей военных. Мать сбежала, отцу было не до сыновей, он нас туда и отправил. С той поры мы всегда заботимся друг о друге.
«О господи», — готова была выдохнуть Пейдж, но в последний момент плотно сжала губы. Всего несколькими краткими фразами, произнесенными бесстрастным тоном, Макс сумел описать свою жизнь. Стало понятно, что его отношения с братом не просто близкие, а в прямом смысле жизненно важные для обоих. Чувство, похожее на восхищение, поднялось в душе Пейдж.
— Я не сказала «О господи!», — произнесла она, стараясь скрыть невольно навернувшиеся слезы.
— Но ты была готова, — закончил он с улыбкой. — Куда теперь?
— Налево.
После поворота она задала очередной вопрос:
— Но если твой отец был военным, как тебе удалось избежать армии?
— Не зацикливайся на армии, Пейдж. Нас с Трэвом в плен никто не брал. После интерната мы имели право выбора. Которое и осуществили.
Она догадывалась, что в его жизни было много такого, о чем он умолчал, но не смела расспрашивать. Сегодня он открыл ей и так слишком много. Пейдж это ясно чувствовала и была благодарна за откровенность. Она вдруг ощутила необыкновенную близость с человеком, в душу которого только что заглянула. И, не в силах противиться этой близости, неожиданно для самой себя произнесла:
— Мне кажется, наши отцы очень похожи.
— В чем?
— В том, что пытались навязать детям свою волю, тихо сказала она, обращаясь даже больше к себе, чем к нему. Раньше во многих случаях она обижалась на отца, считая его неоправданно суровым и деспотичным. И лишь сейчас, произнеся последнюю фразу вслух, окончательно поняла, что именно таким он всегда и был. Непреклонный тиран.
— Во всяком случае, хорошо, что ты осознаешь это. Но не боюсь показаться сентиментальным и скажу: жизнь любого человека — это игра. Только от твоего мастерства зависит, кто контролирует мяч — ты или партнер.