– Не молоком, а живой водой, из родника, что в скале, – вмешался подошедший староста.
Они всерьез. Они это всерьез.
За старостой семенили бабка Сала и бабка Мина.
– Вот, как кардис в него вселился: грядки потоптал, забор разломал… – завела бабка Сала.
– Молоком! – продолжал гнуть свое старик. – Что вода живая – не спорю, и что петуха надо у родника зарезать на рассвете, когда солнце на лето поворачивает, тоже не спорю, а кота надо молоком кормить, на то он и кот!
– А мне сказал, сама, дескать, руками води! – влезла бабка Мина.
– Ма-а-алчать! Смирно! – не выдержав, гаркнул я, подпустив в голос самую капельку магии.
С ветки яблони, громко каркая, слетела ворона. Все замолчали, а староста даже распрямился и живот втянул.
– Мастро Фаббри, – обратился я к нему. – Я искал вас…
– А я тебя искал, – перебил меня он. – Жалуется, вишь, на тебя обчество.
– Вот и я говорю, животину напугал, кто компенсацию платить будет!
– Ты, Альдо, скажи спасибо, что нобиле маг твоего кота молнией какой не пришиб, – отрезал староста. – Ступай себе.
Старик заворчал, но «ступать» и не подумал. Остался, любопытно блестя глазами. Да и головы над остальными заборами исчезать не собирались, похоже, предвкушая продолжение спектакля.
– Мастро Фаббри, – поспешил заговорить я, пока бабки не успели раскрыть рты. – Мы с мастрой Ардженте хотим принести в дар обществу полкабана и медвежью тушу.
Уж половины-то кабана ее хозяйке хватит, чтобы нормально кормить? Малютка-то она малютка, да все равно не воздухом питается. А меня и так неплохо кормят, так что медведя пусть забирают. Вот шкуру никому не отдам, мой трофей – и точка!
– Только нужны люди, чтобы их донести из леса.
Староста поскреб бороду. Но сбить себя с толку не дал.
– Медвежатина да кабанятина – это хорошо, конечно, за то спасибо, разделим честь по чести. Но безобразничать зачем?
Я не стал оправдываться, продолжал:
– Я шкуру аккуратно снимал, весь жир на туше остался. Там уж сами поделите, кому наружно от суставов, кому внутрь от сердца, а кому – верное средство от мужского бессилия.
Бабки заохали, староста закряхтел.
– От этого нам не надобно, для того живая вода есть.
– И еще я желчь сохранил, – поторопился исправить я свою ошибку. – На спирту настаивать и от кашля или от печенки пить. Да только отдам, когда все остальное принесем, потому что, если вам остальное не надо, значит, и желчи не надобно.
– Дам я вам парней, дам, – согласился староста. – Которые не в поле. Десятка, поди, хватит все донести. Место-то найдете? А то леса у нас глухие, своих, бывает, леший заводит с концами, а вы чужие.
– А забор и грядки? – влезла бабка Сала.
– А мой огород? – поддакнула ей Мина.
– А мне бы крышу на сарае залатать, – подала голос соседка из-за забора.
– …и погреб выкопать. Больно ловко у него выходит, руками поводил…
Я мысленно застонал.
– Нехорошо получается, – покачал головой староста. – Добыча добычей, охота охотой, а обчество обижать не след. Жалуются, вишь, на тебя.
– Бабушка Сала, все, что поломал, все исправлю, – повинился я.
– А грядки?
– А погреб?
– А вот это не могу. – Я сделал скорбную физиономию и развел руками. – Я же тут в распоряжение мастры Ардженте приставлен. А она не разрешает.
– Так вы же тут на практике, помогать, значит, должны, – опешил староста.
– Так мы и помогаем! – задрал нос я. – Мастра Ардженте вас от всякой нечисти охраняет…
– Что-то я не видела никакой нечисти, – поджала губы бабка Мина, почуяв, что поливать огород придется самой: на невесток-то где сядешь, там и слезешь.
– Так потому и не видели, что мастра Ардженте отгоняет ее, не покладая рук! – воскликнул я. – А я приставлен о ней заботиться, значит, вам помогать могу только с ее разрешения. Она сказала: хватит, помог обществу, молодец, а теперь самой нужен. На охоту вон позвала.
– Значит, надо мастру Ардженте просить! – решила бабка Мина. – Уж от ее-то приказов ты не отвертишься!
Староста расправил бороду.
– Ну что ж, идите просите мастру Ардженте, коли так. А я пока парней соберу и к ней пришлю, пусть ведет, куда надо.
Когда я подошел к двору, где обитала малютка, за мной шагали не меньше дюжины деревенских. Целая делегация.
А девчонка сидела на своем саквояжике у забора. Глаза покраснели, нос распух. Похоже, эта ханжа, ее хозяйка, исполнила угрозу и отказала ей от дома, и теперь Габриэла не знала, куда пойти.
Да что же это такое – как шкафы ронять или полигон чуть штормом не смыть, так ты боевой маг, а как за себя вступиться – так сразу девчонка, глаза на мокром месте!