Мы переглянулись.
– Разве она вас совсем не тревожит? – осторожно спросил я.
– Я думал, что серьезное пошаливает, а теперь знаю кто. Пущай будет. Курочек жаль, конечно, но бывает и хуже. – Староста оглядел нас, одинаково ошарашенно таращившихся на него. – Вот хоря возьми. Ежели в курятник залезет, половину кур передушит забавы ради. А эта – аккуратненькая, по одной курочке берет, да не каждый день. Ежели она к Мине так и будет шастать, скинемся обчеством да возместим, по курице со двора не убудет. – Он воздел в небо узловатый палец. – Земля у нас щедрая, дарит нам и урожаи богатые…
Земля щедрая, на вулканическом пепле да на крови и плоти тех, кто погиб здесь пять веков назад, замешана. Урожаи здесь и правда богатые.
– … и воду живую дарит…
И котов, ворующих чужие кошели…
– …и другие диковинки, о которых вы внизу и не слышали. Да только нельзя лишь брать и не отдавать. Делиться тоже надо. Потому, ежели послана нам змеюка, значит, пусть берет.
– А если бы я ее поймала? – спросила Габриэла.
– Значит, поймала. Значит, Семерым так было угодно. – Староста с достоинством кивнул. – Поймаешь – спасибо скажем от всего обчества. А не поймаешь – пущай живет.
Так мы и ушли несолоно хлебавши. И я подозревал, что в гарнизоне разговор тоже ничем не закончится. Во все произошедшее и так было сложно поверить, а я еще и перессорился со всеми. Но все же мы обязаны были попытаться. Вот если и отец мне не поверит – тогда дело плохо, значит, и дома я испортил все, что мог.
Я тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Должны поверить, не отец, так дед, тот часто смеялся, что я – вылитый он в молодости, такой же шалопай.
Не знаю, правда, что мне это даст, если поверят. Я даже сам себе не мог толком объяснить, почему происходящее в деревне меня пугало до свернувшихся кишок. Только ли потому, что когда-то где-то в тех горах упокоилось чудовище, которым до сих пор стращают маленьких детей? Так пять веков прошло, поди… – «наверное», поправил я себя, манера речи деревенских заразна – не восстанет уже. Да и с чего бы восстать, филактерий-то уничтожили? По официальной версии.
Старик Скварчопули хотел высадить нас сразу у гарнизона, но я попросил его довезти нас до станции. Дилижансы кроме пассажиров брали и почту. Оказывается, меня ждали деньги – отец, хоть и урезал мое содержание, высылал его вовремя, даром что в этой глуши и тратить особо не на что было. Но не платить же за обратную пересылку. Я отправил родителям свой трофей и письма, как собирался. И очень удивился, когда Габриэла, попросив меня подождать, решила выслать деньги какой-то мастре Жилде Ардженти. Родственница?
Я чуть язык не отболтал, прежде чем уговорил Габриэлу все же взять деньги. Она упиралась до последнего, пока, разозлившись, я не фыркнул: «Ну и будь моим секретарем бесплатно, мне же лучше!» и не протянул руку за монетами. Габриэла выгребла их у меня из-под ладони в последний миг, возмутившись, дескать, мало того, что я свои обязанности исполнять не хочу, так еще и ее работать бесплатно заставляю!
И вот теперь все эти невеликие деньги, до последней монетки, она вытряхнула из кошеля, поручив отправить в город.
Но это было не мое дело, и потому, хоть у меня и появилась куча вопросов, пришлось прикусить язык.
– Кто будет докладывать Ротонде, я или ты? – спросил я, когда мы шли к гарнизону.
Дорога, которая раньше была непролазной грязью, высохла окаменевшими буграми, только и гляди, чтобы ногу не подвернуть. Солнце поднялось и жарило вовсю, мы оба обливались потом. Но паршивей всего была уверенность, что Ротонде нам не поверит.
Я бы точно не поверил.
Глава 24
Габи
– Летающая змея, – медленно повторил капитан Ротонде.
Он будто надеялся, что сейчас я разулыбаюсь во весь рот и крикну: «Шутка, шутка!» Конечно, ведь нам с Леоном больше заняться нечем, кроме как трястись несколько часов в телеге по жаре, чтобы разыграть начальника гарнизона. Капитан и сам это понял. Пусть он и считал студентов балбесами, посланными ему небесами неизвестно за какие грехи, но ведь не слабоумными же.
– После того, как я повредила твари крыло воздушной стрелой, не знаю, может ли она летать, но да. – И я четко проговорила каждое следующее слово: – Существо. С чешуей. Крыльями. Клювом. Плюется огнем.
За моей спиной с ноги на ногу переступил Леон, но больше ничем не выдал своего напряжения. Мы договорились, что докладывать капитану стану я – как начальник и боевой маг. Я была практически уверена, что в самый неподходящий момент Леон влезет и все испортит. Не представляю, каких усилий это ему стоило, но Фальконте держался.