Слишком явно избегала днем и, точно издеваясь, приходила ночами в жарко-бесстыдных снах.
Я пришел на праздник забыть ее, а вышло так, что забыл обо всем, когда увидел, как она неловко переминается среди других девчонок. И лицо у нее было – не как у всех, растерянное, словно Габи не понимала, где она и зачем сюда пришла. Вытягивая травинку, я загадал: совпадет – скажу. О чем? Сам толком не знал. А может, запамятовал, когда ухнул в эти карие глаза, точно в омут.
Ее губы пахли медом, и травой, и еще чем-то неуловимым, девичьим, и когда они доверчиво раскрылись навстречу моим, тихая нежность к этой девочке, не умевшей целоваться, наполнила меня.
Не отпущу.
Теперь точно не отпущу.
Пощечина обожгла. Я остолбенел.
– Ты все подстроил, подлец!
Что?..
Какого?!
Вокруг загудели, заворчали, и это привело меня в чувство. На празднике все должно идти так, как заведено испокон веков, а если что не так – вот это уж точно не забудут. Хуже того, если в течение года что-то неладное случится, засуха там или град урожай побьет, или морозы до срока ударят, скажут: все потому, что пришлые праздник испортили. И хотя нам к тому моменту будет уже неважно, что о нас думают, не последние же мы практиканты в этой глуши.
Все эти мысли промелькнули у меня в голове так быстро, что, пожалуй, я бы и не смог вспомнить потом, что и почему. Может быть, их и не было тогда, может быть, я придумал их потом, а тогда была лишь растерянность.
Держать лицо.
И не позволить гневу местных обрушиться на эту ненормальную.
Я рассмеялся.
– Огонь девчонка!
Она вспыхнула, дернулась что-то сказать, но вокруг расхохотались, заглушив слова. Только я все равно расслышал.
– Подлец!
Вот, значит, как. Что ж…
Я улыбнулся самой бесшабашной из своих улыбок. Отступил, освобождая место следующей паре. Поймал взгляд черноволосой дочки мастро Грасси, как ее… Неважно. Подмигнул, и она засияла так, будто я ее золотым одарил.
Вот так-то.
Я отошел к краю стола, кто-то сунул мне в руки кружку с медом. Сладкий хмель ударил в голову, только внутри все равно горчило.
– Пошли танцевать! – Черноволосая как-ее-там подхватила меня за руку, потянула, с другой стороны вцепилась еще одна девчонка, пухленькая, как сдобная булочка. Мы понеслись к остальным, парни и девчонки через одного, вокруг костра, быстрее, еще быстрее, пока хватает дыхания, пока кто-то не собьется с ритма первый, разорвав цепь, пока она не рассыплется.
Круг остановился, я разжал руки, отвернулся от костра, переводя дух. Перед глазами плясали яркие пятна.
Показалось мне или одинокая фигурка отклеилась от дуба и шагнула в темноту?
Я дернулся было догнать и проводить. Остановился.
Да пошло оно все! Мало по морде получил, добавки захотелось? Никто ее на праздник силком не тащил и сейчас с поляны не гнал. До деревни три шага, не заблудится. А если кто из парней решит руки протянуть, без рук и останется, мне ли не знать.
Я тряхнул головой, начал снова разворачиваться к костру. Охнул, едва удержался, чтобы не швырнуть заклинание, когда что-то со всей дури хлопнуло меня по плечу. Кудрявая девчонка припустила прочь. Задрала подол, так что белые ноги так и сверкали в темноте. Расхохотавшись, я рванул следом. Конечно же, она позволила себя догнать, обхватить поперек туловища. Пискнула для приличия, когда я мазнул ладонью по груди. Вывернулась, улыбаясь, вцепилась в руку, и мы понеслись к костру. Прыжок. Полет. Искры уносятся в небо. Мягкие губы, сладкие от меда, под моими губами, ладонь скользит по талии, спускаясь ниже, плотнее прижимая упругое тело к себе.
Я выпустил девчонку, она отступать не торопилась, хихикала, стреляла глазками. А в следующий миг еще одна ударила меня по плечу – для того, чтобы я развернулся и помчался за нею.
Рука сжимает сильную ладошку, пламя заслоняет мир, запах дыма…
Понятно, почему она ушла, она же боится огня.
Хватит! Пора выкинуть из головы. Глупости все это – особенная, единственная. Все они… Кудрявая, булочка, чернявенькая… А вот и еще одна.
В глазах яркие блики костра. Смех – чужой, мой собственный. Девичьи руки обвивают мою шею.
Не то.
Все не то и не так.
Все эти блестящие от хмеля и веселья глаза не заменят один-единственный растерянный взгляд. Все эти дразнящие губы не заменят тех, что доверчиво раскрылись мне навстречу.
Выпустив из рук очередную талию, я улыбнулся. Развернулся навстречу следующей девчонке, ухмыльнулся прежде, чем она успела коснуться моего плеча.
– Дай пять минут, красавица. Отдышусь.
Тени на краю поляны стали непроглядными, я двинулся туда. В самом деле отдышаться да пойти домой. Спать. Хватит, набегался.