Глава 52
Леон
Габи охнула и прижала ладонь к губам, словно пыталась удержать рвущиеся слова.
– Леон, какой ужас! Я не хотела, правда не хотела! – Ее глаза налились слезами. – Прости меня!
Ледяной кристалл собрался в животе, мешая дышать, превратив и меня самого в ледяную статую. Нет. Только не это.
Я должен был спросить еще раз – как ни крути, предложение ей делал наследник древнего и богатого рода, и рай в шалаше – вовсе не то, на что рассчитывала бы любая девушка при таком раскладе. Расклад изменился.
Вот только даже над филактерией мне не было так страшно.
Габи всхлипнула и бросилась мне на шею. Ткнулась лицом в грудь.
– Мы справимся. Я буду работать, мне не привыкать. А там до диплома совсем немного.
Все еще негнущимися руками я обнял ее, погладил по волосам, чувствуя, как дыхание щекочет кожу в расстегнутом вороте рубахи. Все хорошо. Мы справимся.
– Но как они могли! – Габи отстранилась, заглядывая мне в лицо. – Прости, все из-за…
– Чушь. – Я снова притянул ее к себе, коснулся губами волос. – Ты здесь ни при чем. Просто я своими выходками переполнил чашу терпения отца, а женитьба не на той девушке оказалась последней каплей.
Просто из меня не получилось безупречного наследника, которым можно было бы хвалиться. Может, из Берта получится – хотя мне уже было жаль племяшку, живого и непоседливого в свои полтора года.
Имею ли я право называть его племянником теперь?
От родителей я отправился к дяде. Не для того, чтобы пожаловаться на несправедливость судьбы, а чтобы изложить свою версию событий до того, как матушка изложит брату свою. Сам я выкручусь, даже если останусь без диплома. Но, если ректор решит, что во всем виновата Габриэла, и захочет отыграться на ней – будет плохо.
Когда я постучался в кабинет ректора – до начала учебы оставалось совсем немного, и дядя уже работал, – он разворачивал записку, почерк на которой я узнал уже от двери. Мальчишка-гонец оказался быстрее меня.
Дядя поднял взгляд.
– О каком горе пишет твоя матушка? Что ты опять учудил? И почему «ловчие» потребовали у меня ваши с Габриэлой отчеты о практике?
Тут повода волноваться не было: мы составляли эти отчеты вместе с Габриэлой, и в них не было ничего компрометирующего. Починка домов после пожара – причина никому не интересна, работа с огородными растениями, подготовка погреба, уборка и стирка. Для Габи – щиты, охранки и использование боевых заклинаний в качестве охотничьих, вряд ли кто-то ожидал от нее чего-то большего.
– На последний вопрос я ответить не могу: мы оба подписали требование молчать. Можешь спросить у деда, возможно, он не будет связан клятвой.
– Этот старый разбойник расскажет ровно столько, сколько захочет рассказать, – фыркнул дядя. – Слухи ходят самые жуткие.
Я пожал плечами.
– Магическая аномалия. Прости, дядя, слово есть слово. Могу сказать только, что я многому научился, так что спасибо тебе за эту практику. А матушка…
Я вздохнул и рассказал все как есть. Где-то в середине моего рассказа дядя снял очки и начал судорожно их протирать, а когда я закончил, взорвался:
– Мальчишка! Сопляк! Ты всегда думал не той головой, что на плечах, но в этот раз сам себя превзошел! О матери ты подумал?
– Я подумал, что жизнь слишком коротка, чтобы потратить ее на соответствие чужим ожиданиям. Пусть даже родительским.
– Вот ты как заговорил… – протянул дядя. – А о девушке ты подумал? Что с ней будет, когда, помыкавшись пару месяцев, ты скажешь: извини, дорогая, все это было ошибкой, я привык вкусно есть и сладко спать, а ты рассорила меня с родителями?
У меня отлегло от сердца.
– Значит, ты не будешь давить на Габриэлу?
– И лишиться гранта на ее обучение, если она отчислится? – фыркнул ректор. – Но ты не ответил.
Я посмотрел дяде в глаза.
– Я подумал. Когда заглянешь за край, очень четко понимаешь, что важно на самом деле.
– Даже так?
Я промолчал. Дядя сложил руки кончиками пальцев, поднес их ко рту. Долго внимательно глядел на меня.
– Ты изменился.
– Так за этим ты и сослал меня в глушь, разве нет? – улыбнулся я.
– Ладно. Сестру я успокою, как смогу. Зять мой, твой отец, да простят меня Великие Семеро, всегда был самовлюбленным бараном, и я боялся, что ты в него пошел. С ним я ничего поделать не смогу.
– И не надо. Я не пожаловаться к тебе пришел. Боялся, что ты… – Я не договорил, но дядя понял.