Глава 33
The Bitter End
Виктор собрался уехать только через пару недель. Ему не хотелось оставлять Грейс, и он стал собирать вещи только тогда, когда она тоже приняла решение вернуться в Англию.
Они выписали из гостиницы Пенелопу, сказав? что ей пришлось срочно уехать и она не успела сделать ничего сама. Не желая вдаваться в подробности, или поддавшись гипнозу Виктора, администратор не стала задавать лишних вопросов и забрала у них ключ.
Грейс сдала ключ и от своего номера, переехав к Виктору. Гадатель, даже пытаясь продолжать жить и работать, снова мучился от бессонницы, вспоминая Пенелопу, стоило ему закрыть глаза. Он чувствовал себя виноватым каждую секунду и каждое мгновение.
Приступы кашля были не такими частыми, как ожидал того Виктор, но теперь он смиренно принимал эту болезнь, думая, что этот комок стекла, застрявший в его легких, впивающийся в глубже с каждым вдохом, вполне им заслужен.
Грег не смог утешить сына, хотя и пытался внушить ему, что тот делал все правильно. Он звонил почти каждый день, но Виктору все сложнее было объяснить ему, что именно с ним происходит. Учитель не мог убедить Виктора в том, что происходящее естественно, и в какой-то момент Гадатель просто решил, что не будет снимать трубку и предпочтет телефону электронную почту, лишь бы не раздражаться лишний раз разговором с отцом.
Только рядом с Грейс он спокойно засыпал. Только когда она обнимала его, не произнося ни слова, он забывал о том, что его все это время так тревожило. Она была единственным, кто действительно поддерживал его, и единственным, кто еще способен был радовать его после произошедшего.
Несмотря ни на что, Грейс все еще собиралась выйти замуж за другого человека, и Виктор ценил каждую секунду, проведенную с ней. Представляя, что после расставания он останется один на один с ужасом потери, он боялся отпускать свою Спящую Красавицу. Их расставание было неизбежно, но его можно было хотя бы оттянуть на как можно более долгий срок.
— Мы увидимся снова? — тихо спросил Виктор, прощаясь с Грейс. Он помог ей загрузить чемоданы в такси и теперь никак не хотел отпускать ее.
— А ты думаешь, что так легко от меня отделаешься? — Грейс фыркнула и поправила его челку, — Я найду способ всегда быть где-то рядом с тобой.
— Ты будешь замужней женщиной, — Гадатель сощурился. Улыбаться после событий на маяке ему было все сложнее, и улыбка причиняла ему почти физическую боль, но ради Грейс он готов был вытерпеть и не такое.
— Тебя не должно это волновать, — Грейс привстала на цыпочки и поцеловала его так, как целовала впервые, тогда в Безмирье, — Ты же мой настоящий муж.
После этих слов она все же села в такси и уехала. Виктор не стал смотреть ей в след, откуда-то помня, что это плохая примета. Как воспоминание о ней, у него остался ее дневник — тонкая тетрадь со "Звездной ночью" Ван Гога на обложке, несколько фотографий и легкий привкус клубники — вкус ее блеска для губ.
Аурика в этот вечер угостила его бесплатным виски, но не произнесла ни слова. Виктору это и не было нужно, ему хотелось хоть немного расслабиться. Выпив пару стаканов скотча, он вышел во двор проветриться и увидел, что на скамейке его ждет Артур.
— Геда просила, чтобы ты приехал, — коротко произнес парень. Виктор равнодушно кивнул и забрался к нему в повозку.
Он не надеялся, что Геда облегчит его страдания, но верил в то, что она укажет ему верный путь.
За эти несколько недель все те способности, что Виктор обнаружил у себя, пока был на маяке, почти исчезли. Он больше не видел мертвых, его голос потерял ту чудесную силу, благодаря которой люди подчинялись ему. С ним осталась эмпатия и предсказания, быть может самую малость — гипноз. Виктор радовался, что почти все осталось по-прежнему. Он только чувствовал отголоски чужих эмоций и мыслей, но не мог с уверенностью рассказать обо всем, что испытывают окружающие. Он мог посмотреть человеку в глаза и направить его мысли в нужное ему русло, но не мог приказать сделать что-то. Он снова занялся картами и гаданием, убеждая себя в том, что на самом деле он умеет лишь это.
Без фантастической силы маяка и той энергии, что тогда переполняла его, Виктору было немного легче дышать. Ему было проще, свободнее. Теперь не нужно было следить за своими мыслями и словами, не нужно было стремиться скрыть от себя чувства окружающих, чтобы распознать свои собственные.