«Может, для какого ритуала?» — озарила следом мысль.
Я наконец присмотрелась к свечке повнимательнее: зеленая, высокая, на кладбищенскую вроде не похожа. Правда, есть странность: она не сгорает, то есть совсем не уменьшается в размере. И воск с нее не стекает. Очередная магическая штучка? Я уже с долей опаски вернула свечу в столовую, а сама занялась кофе.
Противный скрип за спиной заставил меня медленно обернуться. Люси. Я невольно напряглась. Ну не могла я пока привыкнуть к живому скелету! А Люси между тем издала звук, отдаленно похожий на мяуканье. Очень требовательное мяуканье, между прочим.
— Ты есть хочешь, что ли? — предположила я, натянуто улыбаясь.
«Но она скелет! — завопил рассудок. — Она не может хотеть есть!» Или все же… Кто знает этих умертвий?
Глаза Люси вспыхнули, а затем я уловила легкое качание головой, похожее на отрицание. Она, что ли, понимает меня?
— Значит, есть не хочешь… — пробормотала я не очень уверенно. — А что тогда хочешь?
Люси подошла ко мне и стала тереться о мои ноги, что-то хрипло урча.
— Хочешь, чтобы тебя погладили? — мой голос дрогнул от такой догадки. А скелет в знак согласия ткнулся мордой мне в ногу.
— М-да… — прошептала я.
Колебалась я, наверное, с минуту, а то и две, прежде чем решиться. Затем все же присела перед недо-кошкой-мрыхом и осторожно дотронулась до голого черепа. Ответом мне было довольное урчание.
— Я так понимаю, мы подружились, — заключила я, уже смелее поглаживая гладкую черепушку.
Пока я пила кофе, Люси лежала у меня в ногах, а после хвостиком пошла за мной наверх, к Микки. Я отворила дверь в комнату мальчика ровно в тот момент, когда он открыл глаза.
— Кристина! — Улыбка озарила его личико, и было невозможно не улыбнуться в ответ.
— Привет! Как дела? — Я села на край его кровати.
— Хорошо, — ответил Микки, подскакивая.
— Тогда бегом умываться, одеваться и спускайся в кухню. Будем думать, что тебе приготовить на завтрак, — сказала я. — Сам справишься? Или тебе помочь?
— Справлюсь! — крикнул мальчик и шустро выбрался из-под одеяла.
Я по-быстрому заправила его кроватку и тоже отправилась в кухню. С легкой завистью прошла мимо ванной, где плескался Микки. Он прибежал ко мне, когда я изучала запасы их холодильного шкафа.
— Хочу как вчера! — попросил Микки, имея в виду яичницу.
Ладно, сделаем как вчера. Но впредь надо будет поискать крупы и сварить ребенку какую-нибудь кашу.
— Чем займемся? — поинтересовалась я, когда наши тарелки с нехитрым завтраком опустели. — Может, погулять сходим? Погода хорошая…
— Нет, папа не разрешает, — ответил Микки. — Без его разрешения нельзя.
Странное заявление. Но что ж… Вечером и этот вопрос придется обговорить с товарищем Глостером.
— Давай почитаем книгу, — предложил мальчик. — Хочешь, я покажу, как уже умею читать?
— Хочу! — Я энергично кивнула головой.
Микки выскочил из-за стола и куда-то помчался. Пока я его нагнала, он уже успел сбегать к себе в комнату, а теперь летел к спальне Глостера.
— Моей книжки там нет! — сообщил он на ходу. — Может, она у папы…
Я не успела ничего предпринять, как Микки уже открывал дверцы книжного шкафа в комнате отца.
— Может, стоит подождать папу и спросить у него? — предложила я, неуверенно переступая порог следом за ним.
— Я сейчас найду, — упрямо заявил Микки и начал что-то с усердием тянуть из стопки. Та накренилась, и книги с грохотом попадали на пол.
— Не ушибся? — Я сразу подскочила к испуганному мальчику.
— Нет. — Он крепко прижимал к себе находку.
Тогда я принялась собирать с пола книги и среди них случайно наткнулась на альбом. Я поняла, что это он, когда изнутри посыпались с десяток фотографий, черно-белые, чуть потрепанные. Я не собиралась их рассматривать, но одна, что лежала сверху, все же привлекла внимание. На ней был запечатлен Глостер — совсем молодой, с кривоватой, но довольной улыбкой, а рядом с ним, по-дружески обнимая его за шею, — мэр Валиирийский, оба в костюмах, с цветами в петлице. По центру же в кресле сидела светловолосая девушка с красиво изогнутыми бровями и загадочной усмешкой, одета блондинка была в свадебное платье и фату.
— Мама, — прошептал Микки и хрипло втянул в себя воздух.
Я сразу отбросила фотографию и развернулась к ребенку. Взяла его за плечи.
— Тише, тише, дыши спокойно, — медленно заговорила я. — Вдох-выдох, вдох-выдох. Вот так…
Потом я подхватила его на руки и перенесла в детскую. Там открыла окно, впуская свежий воздух. Мальчик выглядел подавленным, но дышал уже ровно. Кажется, приступа удалось избежать. А еще, похоже, Рут была права: эта болезнь развилась у него на фоне стресса. Может, вообще психосоматика? Хотя… В оранжерее триггером явно стал какой-то аллерген… Возможно, мы имеем сложный случай два в одном. Надо будет спросить у Глостера, чем он сам купирует приступы сыну. Должно же быть в этом мире какое-то лекарство от астмы, пусть и в виде их хваленых эликсиров…
— Ну что, ту самую книжку нашел? — спросила я Микки нарочито бодро.
— Нет, но эта тоже интересная, — ответил он, раскрывая книгу. — Про мрыхов…
Ах, про мрыхов… Только не говорите, что это точно такая же энциклопедия, за которую мы вчера с Агатой отдали целое состояние. О нет! Я чуть не застонала от досады, убедившись, что так и есть: она, та самая… А ведь если бы мы повременили денек с покупкой, то могли бы «одолжить» ее у Глостера почитать. Правда, к тому времени наш изголодавшийся мрых съел бы не только все запасы, но, возможно, решил бы попробовать и нас на вкус. Так что хороша ложка к обеду… Но Бояровой об этом открытии лучше не говорить. Не переживет. Она вчера и так чуть разрыв сердца не получила, отдавая последние монеты за торт для того самого крылатого и ушастого проглота, оккупировавшего нашу территорию.
Микки начал читать мне вслух по слогам, с выражением, про карликового болотного мрыха, отдаленно напоминающего лягушку. Затем перешел к небезызвестному трехзадому мрыху, и я наконец узнала, почему его так называют. И дело вовсе не в том, что он является счастливым обладателем трех, хм, задов, как можно было подумать сразу, а всего лишь хвостов. Три пушистых лисьих хвоста и вредная морда с выпирающими клыками. И уж точно это существо куда милее ректора, которого наградил подобным прозвищем господин мэр.
После обеда я уложила Микки вздремнуть, а сама наконец вернулась в комнату к Глостеру, чтобы убрать разбросанные вещи. При мальчике я не решилась это делать, чтобы не напоминать ему о матери. Так вот, значит, что за жена была у ректора… Я еще раз взглянула на фотографию. Симпатичная. Только, к сожалению, внутреннее содержание не соответствует внешнему. Мэр на фото удивил меня не меньше. Неужели они с некромантом когда-то были друзьями? Сейчас по ним так и не скажешь, грызутся при каждой встрече…
Проходя мимо ванной, я все-таки не удержалась и заглянула внутрь: тут есть даже душ! Как же захотелось плюнуть на все приличия и помыться. По-нормальному!
Время до вечера тоже пролетело быстро. Судя по часам, Глостер вот-вот должен был вернуться, я же не успевала закончить с ужином. Бегала по кухне от плиты до холодильника, временами спотыкаясь о Люси, которая по-прежнему путалась у меня под ногами. В один из таких моментов я случайно наступила на ее хвост… Тот хрустнул… И остался лежать на полу.
Мамочки… Я вся покрылась испариной. Он оторвался, что ли? Точнее, отломался… Люси же в этот момент как ни в чем не бывало бродила туда-сюда, даже не замечая, что лишилась одной части своего тела. Но и то хорошо, значит, ей хотя бы не больно.
Я с осторожностью подняла хвост — и застыла на месте, прислушиваясь: к дому подъехал автомобиль. Глостер, чтоб его! Я заметалась по кухне, не зная, куда девать оторванную конечность Люси. Признаться некроманту в том, что эта потеря — дело моих рук, точнее, ног, было для меня сейчас смерти подобно.