– Кагот за последнее время стал откровенно пренебрегать своими обязанностями и гигиеническими правилами, которых должен был неукоснительно придерживаться. Несколько раз я его предупреждал, говорил, что, если он не вернется к прежнему добросовестному исполнению работы, нам придется расстаться. Но, увы, он не внял моим предостережениям.
– А я слышал рассказы о Каготе как о человеке весьма способном, отличном поваре и слуге, – с удивлением заметил Свердруп.
– Да, он и был таким, – сказал Амундсен.
– Я думаю, – заговорил Сундбек, – что часть вины за изменение В поведении Кагота лежит на мне…
– Что вы имеете в виду? – спросил Свердруп.
– Это я начал учить его счету, – сказал Сундбек.
– Да, все началось с чисел, – подтвердил Олонкин.
– Прямо какое-то наваждение нашло на него, – добавил Ренне. – До этого он был спокойный, нормальный человек. А как начал считать, писать числа, резко переменился!
– Может, просто отобрать у него тетрадь и запретить ему писать числа? – предложил Свердруп.
– Давайте спросим самого Кагота, – предложил Сундбек. – Поставим ему условие: бросишь писать числа, вернешься к нормальному исполнению своих обязанностей – останешься на корабле.
Амундсен почувствовал скрытое сопротивление экипажа и напомнил:
– Господа! Не забывайте, что перед нами стоят большие задачи. Наша экспедиция, если говорить прямо, еще и не приступала к выполнению главной задачи – достижению Северного полюса. Хочу вам напомнить, что наши цели далеки от благотворительных, и, как начальник экспедиции, считаю обязанным отметать с дороги все, что может нам помешать… Но я вижу, что вам не хочется расставаться с Каготом. Поверьте, господа, и мне очень жаль, что наше сотрудничество с ним кончается так нескладно. Присоединяюсь к мнению Сундбека, что часть вины лежит и на нас… Я согласен, давайте спросим Кагота.
Призванный Сундбеком Кагот предстал перед членами экспедиции в непривычном виде. Он успел достать свою кухлянку и малахай, переоделся, а одежду, выданную ему на корабле, аккуратно сложил.
– Садитесь, Кагот, – сдержанно пригласил его Амундсен.
Кагот послушно уселся на свое привычное место, ближе к двери на камбуз.
После небольшой паузы Амундсен заговорил:
– Вы понимаете, Кагот, что после всего случившегося мы должны расстаться с вами. Но нас связывает так много хорошего, что мы все сообща решили сначала спросить вас: как вы сами относитесь ко всему случившемуся?
Кагот ответил не сразу. Он обвел взглядом всех и сказал:
– Я решил уйти… Другого решения у меня нет…
– Но, Кагот, у вас есть выбор, – сказал Амундсен. – Если вы бесповоротно откажетесь от сумасбродной идеи найти не существующее на самом деле число и обещаете работать на камбузе так, как вы это делали в начале вашего пребывания на корабле, вы можете остаться… Но, повторяю, никаких чисел!
Какое-то подобие улыбки мелькнуло на лице Кагота.
– Нет, – сказал он твердо. – Я не могу отказаться от поисков магического числа. Я ухожу с корабля.
Амундсен обвел взглядом членов экспедиции и со вздохом произнес:
– Ну что ж… В таком случае не будем вас задерживать, господин Кагот.
Но Кагот ушел с корабля лишь к вечеру. Сначала его ознакомили с заработанной суммой денег, предложив отобрать товары по своему усмотрению. Этим он занимался почти целый день с Сундбеком и Ренне, обходя битком набитое чрево корабля, На палубу выносились мешки с мукой, сахаром, сухим молоком и крупами, сливочным маслом, патокой, чаем, табаком. Ко всему этому прилагался еще новый винчестер с запасом патронов. В довершение всего ему оставили всю одежду, в которой он ходил на корабле. Взглянув на кучу добра, Кагот удивился: неужели он столько заработал?
Пришлось сделать три ездки на нарте, чтобы перевезти все товары на берег. Дочку Кагот решил все-таки взять с собой.
29
– Ты насовсем возвращаешься на берег? – спросила Каляна, и в ее голосе Кагот уловил затаенную надежду.
– Да, – ответил Кагот.
– Это хорошо, – сказала Каляна.
Когда привезли последние свертки и большой кусок старого, уже ненужного брезента, который натягивали как тент над палубой, Кагот сказал Каляне:
– Я буду жить у тебя.
– Но у меня нет гостевого полога, – напомнила Каляна. – Его забрал Першин, когда переселился в ярангу Гаймисина.
– Ничего, я буду спать в твоем пологе, если ты не возражаешь.
– Как я могу возражать? – улыбнулась Каляна. – Мы ведь уже жили так. И для Айнаны найдется место.
– Ее теперь зовут Мери, – напомнил Кагот.