- Кинжал отравленный уж ждет вонзиться в плоть, - подтвердил предположение Шекспир.
- Не переигрывайте, друзья, - сдвинул брови Лейбниц. - Трансцендентный мир чувств и ощущений нам недоступен. Понятия - материальные носители наших зарядов. Интеллекты - вот что нам нужно. Разрушать и выуживать их не так сложно, сложно найти. Я предлагаю сохранить целостность Субъекта для миссии искателя.
- Фу, какие они все сегодня скучные, - возмутился Достоевский Гоголю. Давай разыграем этот мир на пару с тобой.
- Бросьте, вы срываете весь эксперимент по поглощению. А сейчас очень подходящий случай. Поле нашего интеллекта выходит за сферу комнаты и, главное, оно становится почти независимым от Субъекта. Еще немного усилия, и стадия созревания кончится. И Субъект станет нашим первым пробным шаром.
Решившись, Дод скинул ноги на пол, вдел в шлепанцы и выскочил из комнаты в предбанник. Черт знает, что с ним творится сегодня. Эти ожившие интеллектуальные заряды, заключенные в оболочку классических образов, под обстрелом которых ему суждено отныне находиться, втягиваясь в их игру - бред какой-то. Он никогда не замечал, чтобы раньше с ним случались галлюцинации, но сегодня, видимо, он получил слишком большой стресс после разговора с директором. И вообще вся эта нервотрепка последнего времени, связанная с разводом, жизнью в бывшей уборной, школьными проблемами, директорскими загадками. Организм не выдерживает, это худо. Не хватало еще психического сбоя. Нет, надо взять себя в руки. Аутотренинг, зарядка, полноценный сон, витамины (вот витаминов, видимо, еще не хватает, весна все-таки), налаживание быта, может быть - женщина. Да, конечно, нужна женщина, чтобы сбросить накопленный отрицательный заряд - фу ты, опять заряд. Психически женщина устойчивее. Она более эмоциональна и, наверно, поэтому более гибка. Никакими такими трансцендентными штучками ее не расшатаешь.
Все, сейчас он выпьет кофе, и бред исчезнет. Хорошо, что он нашел логическое объяснение ему. Возможно, это первый стук, и его душевное состояние вызывает серьезные опасения. И тогда - трижды не прав директор, выбравший его в качестве какого-то подопытного кролика для своих неясных психологических экспериментов. Хотя это тоже домыслы. Что он может проверять? Тип психической реакции? Силу своего внушения? Живучесть подсознательных первобытных суеверий, разбуженных и выползающих под влиянием какого-либо толчка? Подчинение самого сильного аналитического ума и логики врожденному биологическому иррационализму? И этой же логикой порождаемое алогичное буйство фантазий? Или замыкание и саморазрушение собственной сущности, основанной на личной аксиоматике - системе первичных аксиом, лежащих в основе всех вариантов поведения, мышления и мироощущения?
Дудки - с ним этот номер не пройдет. Дод всегда считал себя трезвомыслящим человеком - может, даже чересчур рассудочным и логичным, привыкшим всему находить доступное и простое объяснение. Нитями логики и взаимной обусловленности был связан весь мир, и он был объясним, полностью. Истина существовала в нем всегда одна. То есть в развивающемся мире она оставалась неизменной, не изменяющейся вместе с ним и не колеблющейся в каких-то пределах в разных частях мироздания - она была Над. В этом был прав Платон. Наш мир - лишь одна из разверток ее, приближение к ней. Способ выражения и проявления. Дремучий лес заблуждений, окружающих эту истину, и есть познание.
Дод одним махом вылил в себя кофе. Он потому и развелся с женой, что она не хотела признать и понять эту сторону его натуры, открытой в беспредел непостижимого, ждущего его объяснения и увязывания. Она не могла понять, что он был математик не по профессии - по призванию и мыслил прежде, чем чувствовал.
Это не тот вариант, любезный Тимур Андреевич. Себе он тоже способен дать объяснение. Рефлексия духа так же логична, однозначна и проста, как и все остальное. И потому - спать.
Дод тем не менее осторожно заглянул в комнату и отшатнулся. Несколько призраков сидело теперь возле окна, ведя неторопливый разговор, не видя и не слыша его, будто находящегося по отношению к ним в другом, низшем измерении. Тела их были совсем эфемерны, но с течением времени словно набирались плоти, вещественности, черпая ее из окружающего пространства.
"Голограммы? Проекции?" - пробовал дать объяснение увиденному Дод, но в голову ничего не приходило.
Спрятавшись за занавеской, он затаил дыхание и прислушался, надеясь найти объяснение несуразице в их разговоре.
- Чувствуешь присутствие чуждой энергии? - тотчас спросил фантом Лейбница у Гоголя.
- Он думает, что спрятался, - отозвался псевдо-Гоголь, усмехаясь.
Длинный нос его все же был не совсем гоголевский.
- Он теперь наш и он умер.
- Благодарность, благодарность, друзья, - напомнил всем псевдо-Дарвин. - Не забывайте о ней сразу. Это чревато. Он создал нужное перекрещенье линий, породивших подпространство, и именно через нее можно осуществиться и размножиться. Она - связующее звено между мирами, переходный тоннель.
- Наша оболочка не может шокировать? - поинтересовался Толстой, наматывая на руки пряжу, вместе с ним ставшую бессмертной.
- Во-первых, со временем наш облик будет меняться, - пояснил Дарвин. По закону адаптации. А во-вторых, никто же не подумает, что мы настоящие бессмертные. Подумают, что просто похожи на своих знаменитых двойников. Это закон психологии: сводить любое чудо к обыденности. Да и, потом, мы же действительно не они. Мы - это только их интеллект, голограмма духовного потенциала. Поддерживаемая в состоянии консервации благодаря сторонним потенциалам. Ведь мы уже присутствуем в уме практически каждого человека, и потому наше вторжение пройдет легко и незаметно.
- Почему Пушкин на стене? - недовольно поморщился Достоевский.
- Он всегда был сам по себе, - ответил Батюшков, поднимая вверх курносый профиль. - Гений.
Впрочем, Пушкин зловеще усмехался, обнажая с правой стороны мелкие острые зубы, чего раньше, Дод помнил, на картине не было.
- Сейчас еще немного приспособимся к трехмерности, - сказал псевдо-Зенон, вкачивая энергию в растолченные члены, - и начнем великую циркуляцию зарядов. Первый конгломерат интеллекта, думаю, будет создан сравнительно быстро. Когда мой двойник утверждал, что реального движения нет, а есть лишь движение во мнении, он имел в виду именно это движение интеллекта, которое по скорости, последствиям и способу осуществления оставит далеко позади все существующие формы.
- Бесовское движение, - пробормотал Достоевский. - Давайте же наконец попробуем чего-нибудь. Любое движение есть убийство определенного вида энергии.
- Хотите сонет послушать? - предложил Шекспир, вновь вживаясь в прежнюю роль. Он перетек на диван, еще не до конца сконцентрировавшись, принял нужную форму и начал:
Любовь обреченная, любовь безнадежная.
Нет вещи печальней. Нет чувства дороже.
- Раньше было лучше, - заметил Батюшков. - Хотя мы и не знали перевода Пастернака.
- Ладно, начинаем игру по отлову, - постановил Дарвин как режиссер эволюции. - Энергии достаточно.
- Ура, - одновременно крикнули Достоевский и Гоголь, выгибаясь, чтобы установить напоследок закон перемещения формы в новом пространстве.
- Пушкин будет судьей, Достоевский с Ницше - идейными руководителями, а Сократ - исполнителем. Архимед будет следить за постоянством законов внутри поля, остальные будут пока зрителями, для поддержания общего фона.